Безумный бог

Когда в город Глубоководье пришла весть о том бедствии, что постигло Кэндлкип, Руха как раз была там, занимаясь пустяковым делом - поиском ребятишек, заблудившихся в лесу Коготь Тролля. Услышав о разгорающемся конфликте, она окаменела, у нее поплыло перед глазами, и она увидела ободранного нищего - меня. Я стоял перед великим хозяином и читал книгу. Надо сказать, что Руха никогда не разбирала смысла своих видений и не знала, что нужно делать, но это ничуть не мешало ей совать свой нос в чужие дела. В общем, она была идеальной Арфисткой. Оставив поиски ребятишек кому-то другому, она уговорила своих хозяев отправить ее на юг с отрядом Глубоководья. Таким образом, она оказалась у стен Кэндлкипа с всадниками на гиппогрифах как раз в ту минуту, когда Гарун и Джаббар собирались поубивать друг друга.

Я пишу об этом не для того, чтобы снискать прощение за все то, что случилось со мной у Верхних Ворот; извиняйся не извиняйся - делу это не поможет. Просто хочу, чтобы вы поняли, какое чудовище наблюдало за мной, пока я спал. Во сне я воспарил в вышину, задыхаясь от адского зловония. Поначалу я подумал, что его источает сама колдуньи или ее поганая магия, но вскоре понял, что запах чересчур назойлив. Возможно, его издавали какие-нибудь паразиты, так как он сопровождался странным звуком, какой бывает, когда за плинтусом скребутся насекомые. Этот скрип так меня раздражал, что мне временами чудилось, будто мой череп сейчас лопнет, и, хотя шум казался знакомым, я не мог припомнить, где слышал его раньше.

Я повернул голову и увидел над собою подведенные глаза ведьмы Арфистки. Как всегда, лицо ее было скрыто вуалью, я только и мог разглядеть, что два темных дьявольских омута. Я сразу понял, что она разглядывала меня, пока я спал. Моей следующей мыслью было то, что она с помощью колдовства видела мой сон и узнала все мои тайны и цели. Я в жизни не обидел ни одной женщины, но тут сразу понял: нужно ее придушить.

Но ведьма просчитала все заранее! Мне не удалось поднять руки и на дюйм: мои кисти оказались связаны кожаным ремешком. Я вытянул шею и увидел, что все мое тело трижды опутано ремнями - на груди, бедрах и ногах.

- Это для твоей же пользы, - сказала колдунья. - Мы не хотели, чтобы ты покалечился.

- С чего бы мне калечиться? - Я едва мог пошевелить распухшим языком, и понять меня было довольно сложно.

- По случайности, Мухтар. - На свет вышел Пилиас, позвякивая спрятанной под рясой кольчугой. - С тобой приключился припадок. Ремни не позволили тебе метаться и упасть с носилок.

Я потупился, словно мне стало стыдно за себя, а на самом деле я просто скрывал испытанное мною облегчение. Теплота, с которой он говорил, означала, что колдунья не прочла моих снов, а если и прочла, то ничего ему не сказала. Я увидел, что лежу в комнате писаря, освещенной тусклым светом масляной лампы и скудно обставленной, Мои носилки покоились на двух стульях, в углу на столе стоял медный кувшин с водой, а рядом Пилиас оставил свой шлем. В комнате было окошко с широким подоконником, но плотные занавески не позволяли ничего разглядеть. Сердце забилось быстрее, так как я испугался, что рассвет уже наступил и я очнулся слишком поздно, чтобы искать «Кайринишад».

Рядом с носилками присел Пилиас и положил руку мне на плечо:

- Тебе нечего стыдиться, Мухтар. Как ты себя чувствуешь?

- Достаточно хорошо, так что в ремнях уже нет необходимости. - Я потянул за ремешок, стягивавший бедра, и понял, что если приложить немного усилий, то мне удастся высвободить и кисти рук. - Очень хочется пить.

Пилиас протянул руки, чтобы освободить меня от пут. Ведьма, проворнее ящерицы, помешала ему:

- Оставь все так, пока мы не будем уверены, что приступ прошел. Пожалуй, лучше сходи за Хранителем. Разве он не велел дать ему знать, когда Мухтар очнется?

- Нет, Пилиас! - завопил я. Если у меня и был какой-то шанс найти «Кайринишад», то только при условии, что я быстро отсюда уберусь, а в присутствии Рухи сделать это, безусловно, было бы гораздо труднее. - Во имя Огма, не оставляй меня с этой ведьмой! Умоляю!

Руха нахмурила брови:

- Неужели ты боишься меня, Мухтар?

Я не обратил на нее внимания и продолжал обращаться к Пилиасу:

- Она убьет меня, пока я буду лежать здесь, связанный и беззащитный!

Пилиас покачал головой и взял женщину за руку:

- Это Руха. - Он протянул ее руку ко мне. - Она твой друг.

Я отвернулся от них обоих.

- Мухтар, - сказала женщина, - чего ты боишься? Я ведь не причинила тебе никакого вреда.

Я так быстро повернул голову, что ударился виском о поручень носилок.

- Тогда зачем ты сыпала мне в глаза песок? И почему я лежу здесь привязанным, и голова у меня гудит так, словно из нее сейчас вылупится орел? - Я брызгал слюной на каждом слове в надежде, что они подумают, будто со мной сейчас случится еще один припадок.- Пилиас, однажды она уже пыталась меня убить. И если ты оставишь меня с ней наедине, она так и сделает!

Пилиас утер с лица слюну и повернулся к ведьме:

- Пожалуй, лучше тебе сходить за Улронтом.