Безумный год (Вирус)

Опомнился он, собственно, только в баре на соседней улице. Немало этому способствовали сто грамм водки – он вдруг с удивлением обнаружил на столе перед собой уже две пустые стопки, и какой-то пьяный тип, который пристроился за его столом и бухтел что-то свое, явно не особенно нуждаясь в собеседнике.

«– Нет, так дело не пойдет, – подумал Ильин, – о таких вещах надо думать на трезвую голову, и, вообще, я хочу в душ!»

Небольшая гостиница нашлась рядом. Цена номера на ночь явно не соответствовала размеру и состоянию номера, но душ работал, а на деньги и прочие глупости Ильину было глубоко наплевать. Струи горячей, а затем холодной выводы вымели у него из головы и хмель, и дикую обиду, которая поднималась откуда то из глубины, и контролировать ее становилось все труднее.

Как был мокрый он надел халат и присел на подоконник. Окно выходило на улицу, пусть и не из самых центральных, но, все же, достаточно оживленную даже сейчас, уже практически ночью.

Как ни странно, думалось хорошо. День был очень богат событиями, и кто-то другой мог бы просто отключиться от их переизбытка. Ильин же знал за собой странное качество – именно в кризисной ситуации, под валом вводных и в условиях быстро меняющейся ситуации он начинал думать и действовать так, что мало кто из окружающих мог за ним угнаться. К счастью, ситуации такого рода случались не часто. Обычно же он производил впечатление вальяжного, неторопливого, иногда даже заторможенного сибарита.

Итак, что мы имеем? Регина изменила ему на следующий день после его отъезда. И с кем? С двоюродным племянником, который младше ее почти на 10 лет! Парень кончил институт в Москве, работал в хорошей компании, был женат и недавно стал отцом. Александр им очень гордился.

Знатоком женщин Ильин себя вовсе не считал, но что-то во всем этом было не так.

Во-первых, все не так просто с самим понятием измена. Формально они не расписаны. Больше того, уж если кто кому и изменял, то это Ильин, сойдясь с Региной еще при живой жене. Эта мысль подспудно беспокоила Ильина и раньше, а сейчас стало как-то особенно неуютно.

Во-вторых, двадцать лет разницы в возрасте никуда не выкинешь, и Ильина не особенно бы удивило, появись у Регины кто-то на стороне позже, или в случае его долгого отсутствия. А здесь – он только уехал. И вчерашняя ночь была из тех, которые остаются в памяти надолго. К утру она даже устала и попросила пощады – и была искренней! – уж настолько он в женщинах разбирался.

И что это тогда? Зачем?

Была и еще одна подспудная мыслишка. Когда Ильина выписывали из больницы, лечивший его доктор долго рассуждал о неизвестных нам пока последствиях этого заболевания, упирал на возможные проблемы с мозгом и как-то уж очень настойчиво рекомендовал ему не спешить с детьми, если у них с Региной Анатольевной, конечно, есть такие планы. Может, медики знают об этом больше? И Регина, соответственно? И этот сегодняшний контакт с его племянником имеет совсем иную цель…

Об общих детях Регина разговор ни разу не заводила, но Ильин замечал, с каким интересом она относилась и к его рассказам о сыновьях и их семьях, и разговорам о прибавлении в семьях знакомых. Тут все было, в общем-то, ясно. Да и возраст ее уже поджимал.

Мысль была, конечно, дикая, но чем больше Ильин думал обо всей этой ситуации, тем труднее ему было от нее избавиться. Кто знает, что скрывалось за этим: гениальное прозрение или желание обмануть себя? Это могло показать только время.

Так он, в конце концов, и решил. Если в ближайшее время выяснится, что Регина в положении – это один разговор, нет – другой. Правда, каким именно будет разговор в том или ином случае, он пока не решил. Возникала возможность отложить решение, и при сложившихся обстоятельствах это было самым лучшим выходом.

Так и продумал до утра, хорошо хоть заехали за ним уже в семь, и сразу закрутилось – вертолет, камуфляж, квадроцикл, УАЗ – в каком-то небольшом белорусском селе у своего автомобиля Ильин оказался только в 2 часа дня. Там ему вручили целую кипу бумаг. Оказывается, он вчера попал в небольшую аварию, на разборе был признан невиновным, а потом до вечера его машину ремонтировали в местном автосервисе.

– Не беспокойтесь, – «порадовал» его один из людей Сурманса, – мы, действительно, левое переднее крыло слегка поцарапали, но все выправили уже и покрасили. Но если будут проверять – все подтвердится.

Хотя, казалось бы, было совсем не до этого, но Ильин про себя порадовался, что он расстанется сейчас с этими ребятами, а то они ради достоверности еще и глаз ему подобьют, а этой сейчас было явно лишним.

Так и поехал в Минск, настолько погруженный в свои мысли, что даже радио не включил, чтобы не мешало.

Посольство нашел легко, подъехал к воротам, намереваясь заехать на территорию, но тут начались странности.