Безумный корабль

– Что ни возьми, всегда есть некоторая вероятность, что оно сбудется, – ответила Янтарь. Ее тон вдруг стал предельно серьезным, она вновь повернулась к Малте, и ту буквально обожгло сочувствие и сострадание, которое излучала резчица. – А уж если кто-то еще и предпринимает усилия, чтобы это сбылось, вероятность неминуемо увеличивается, – продолжала она. – Много людей потрудилось ради того, чтобы выручить ваш корабль и твоего брата, Малта… – Когда Янтарь произнесла ее имя, Малте ничего другого не оставалось, как только прямо взглянуть ей в глаза. У Янтарь были очень странные глаза… И дело было не только в их цвете. Цвет некоторым образом не играл никакой роли, потому что в глазах была душа, и эта душа тянулась к ней, к Малте. – У нас нет иной цели, кроме как попытаться спасти их, – сказала Янтарь. – Я не могу пообещать тебе, что мы непременно вернемся с победой. Но то, что мы будем честно пытаться, пусть никакому сомнению не подлежит…

– Не знаю даже, – проговорила Малта, помолчав, – лучше или хуже стало мне от твоих слов…

– Я тебе просто пытаюсь сказать, что вы – твоя семья – сделали все от вас зависевшее и даже сверх того. Так удовлетворись же этим. У тебя пылкое юное сердце, Малта; сейчас оно бьется как птица, угодившая в тесную клетку. Ты только крылья себе переломаешь, если будешь биться и дальше. Имей терпение. Жди… Еще настанет твое время летать. И когда оно придет, лучше, если ты будешь свежей и сильной, а не до полусмерти измученной в бесплодной борьбе… – Тут глаза Янтарь неожиданно расширились. – Берегись той, – сказала она, – что попробует отнять и присвоить твои крылья. Берегись тех, кто попробует подорвать твою веру в собственные силы. Твое недовольство коренится в твоем предназначении, Малта. Тихая жизнь никогда не удовлетворит тебя…

Малта обхватила себя руками и даже попятилась на шажок. И тряхнула головой.

– Ты говоришь прямо как рыночная гадалка! – заявила она. И хотела засмеяться, но смешок вышел ненастоящим. – Ой, как же у меня от твоих слов сердце заколотилось!.. – Она снова попыталась засмеяться, сводя весь разговор к шутке.

– Так уж иногда у меня получается, – согласилась Янтарь. Настал ее черед отвести взгляд. Ей, кажется, было неловко. – Да. Так уж получается. К сожалению, предсказать судьбу – не значит повлиять на нее… Ибо на самом деле каждый из нас сам определяет свою дальнейшую участь.

– Это как?

Малте показалось, будто так или иначе она завладела инициативой в их разговоре. Но когда Янтарь опять к ней повернулась, Малта быстренько рассталась со своим заблуждением.

– Ты зарабатываешь себе будущность, Малта Вестрит. – И резчица наклонила голову. – Ибо, если подумать, чем обязан тебе завтрашний день?

– Завтрашний день?.. Обязан? Мне?.. – переспросила Малта в замешательстве.

– Завтрашний день воздаст тебе по сумме дней вчерашних. И не более. – Янтарь снова стала смотреть на море. – Но и не менее. Иные из людей, знаешь, даже желали бы, чтобы завтрашний день не расплачивался с ними… так уж сполна.

Малте вдруг очень захотелось переменить предмет разговора. Она подошла к фальшборту и посмотрела вниз, на Совершенного.

– Наш корабль сегодня необыкновенно красив! – бесстрашно отпустила она ему комплимент. – Ты просто сверкаешь весь, Совершенный! И небось, ужасно волнуешься?

Он извернул шею с быстротой прыгающей змеи. Так оборачиваются, чтобы посмотреть. Но на Малту воззрилась лишь уродливая мешанина щепок, что щетинились у него между носом и лбом. Все остальное лицо имело цвет обычной человеческой плоти, но эти щепки вновь обрели серебристый оттенок неоживленного диводрева. У Малты буквально язык примерз к нёбу, она ухватилась за поручни, чтобы устоять на ногах… Между тем Совершенный заулыбался – широко и белозубо. Так вот она какая, судорожная гримаса безумия…

– Слишком поздно для нее… – прошептал он, и Малта не знала, к ней или о ней были его слова. – Слишком поздно для нее. Широкие крылья распростерлись и нависли над ней… Она как мышка, съежившаяся при приближении филина. Ее крохотное сердечко бьется так, что разорваться готово… Видишь, как она дрожит? Но поздно, слишком поздно… Она уже видит ее. И она знает меня! – Он закинул голову и оглушительно расхохотался. – Я был королем!.. – Его торжество не поддавалось никакому описанию. – Я был повелителем трех царств! А вы сделали из меня… это. Пустую оболочку, игрушку, раба!..