Безумный корабль

Брэшен стоял на мостике, там, куда уже начали собираться и все остальные, кто пришел пожелать им счастливого плавания. Оставалось радоваться, что торговцы Удачного оказали им хотя бы такую поддержку!.. Поистине, понять их положение могли только семьи, где были свои корабли и моряки. Кое-кто явно принарядился ради того, чтобы проводить их и пожелать удачи. Остальные были капитанами и членами команд других живых кораблей, стоявших поблизости у причала. «А немало народу все-таки собралось», – подумала Малта. Иные даже останавливались перекинуться словечком с Давадом. Тот предусмотрительно занял позицию непосредственно рядом с Брэшеном: понятно, что взошедшие на борт никак не могли не поздороваться с капитаном, а стало быть, им волей-неволей приходилось приветствовать и его. Понаблюдав, Малта пришла к выводу, что он даже до некоторой степени восстановил в глазах других торговцев свое доброе имя – тем, что выступил как посредник и устроил им покупку этого корабля. Тем не менее приветствия, которых он удостаивался, были сугубо официальными и притом очень краткими. Давад, правда, сиял так, словно его прямо осыпали похвалами. И если предоставлялся малейший к тому повод, заводил явно хорошо отрепетированную и ужасно многословную речь о том, как и почему нынешнее событие не состоялось бы без его деятельного участия. Малта изо всех сил старалась держаться подальше, чтобы не слушать его излияния и ни в коем случае не встречаться с ним глазами. Про себя она именовала его не иначе как жабой.

– Идем, Малта? – с улыбкой пригласила ее тетя Альтия. Судя по ее жесту, им предстояло покинуть верхнюю палубу и отправиться вниз.

Но у Малты не было ни малейшего желания осматривать трюмы или матросские кубрики, наверняка душные и вонючие.

– Я лучше тут побуду, – проговорила она. – Слишком хороший денек, даже не хочется с палубы уходить!

– А я пойду! – храбро заявил Сельден. И выдернул ручонку у нее из ладони.

На какой-то момент Альтия явно усомнилась, стоило ли оставлять племянницу в одиночестве. Даже покосилась в сторону матросов, возившихся неподалеку. Кажется, она сочла их общество мало подходящим для Малты. Но потом что-то успокоило ее, и она сказала:

– Хорошо. Конечно оставайся, если хочешь.

Малта покосилась через плечо: там, позади нее, стояла Янтарь. Стояла, опершись на поручни около носового изваяния. Они с Альтией, кажется, без слов обменялись каким-то знаком, и Янтарь дала Альтии понять, что с Малтой все будет в порядке. «Интересно…»

А еще интересней была перспектива провести некоторое время в обществе такой таинственной и порождающей скандалы особы, как эта резчица-чужеземка!

– Веди себя хорошо, Малта, – на всякий случай предупредила дочь Кефрия. Однако позволила Альтии увести себя прочь, следом за бабушкой.

Как только они скрылись из виду, Малта устремила все свое внимание на Янтарь. Изобразила вежливую улыбку и протянула женщине руку:

– Наилучшие пожелания вам в этом плавании, госпожа Янтарь.

Ту, похоже, слегка позабавила ее учтивость.

– И тебе спасибо, госпожа Хэвен.

Она лишь чуть кивнула головой, но движение было каким-то таким, что стоило любого реверанса. Янтарь коснулась руки Малты кончиками пальцев в перчатке, однако по руке Малты отчего-то разбежались мурашки. Какой странной она была, эта женщина!.. Вот она отвела глаза и стала смотреть в море. Малта задумалась, не старается ли она таким образом отделаться от дальнейшего разговора. «Ну уж нет! Так не пойдет!» – решила она.

– Похоже, погода вполне благоприятствует вашему начинанию…

– Да, действительно.

В голосе Янтарь звучала холодная вежливость.

– И корабль, по-видимому, в отменном состоянии…

– И с этим отважусь согласиться.

– А команда готова к любым испытаниям…

– Капитан Трелл сумел обучить их настолько хорошо, насколько позволила наша стесненность во времени.

– Таким образом, со всех сторон все получается замечательно и хорошо! – Малте надоели бесплодные попытки разговорить резчицу, и она спросила напрямик: – Как тебе кажется, есть хоть малейшая вероятность, что у вас вправду получится?

Ей необходимо было знать. Было ли все происходившее просто игрой, затеянной, чтобы изобразить бурную заботу о делах семьи? Или они в самом деле надеялись вызволить ее папу?..