Безумный корабль

Теперь Брэшен силился убедить себя, что из-за нее-то сама Альтия так ни разу и не посмотрела ему прямо в глаза. Наверное, не хотела, чтобы юная племянница догадалась, что между ними произошло. На некоторое время Брэшен поверил собственным доводам… И верил в них целых три шага. Потом вынужден был угрюмо сознаться себе, что она не проявила по отношению к нему ни малейшего интереса, не говоря уже о теплоте. Да, она была с ним вежлива и учтива. Примерно как Кефрия. Не менее, но и не более. Вела себя так, как положено дочери Ефрона Вестрита вести себя с гостем, хотя бы этот гость и оказался вестником очень большой беды. Ее учтивость была поколеблена всего однажды. Когда Кефрия предложила Брэшену у них заночевать: час, дескать, поздний, а он явно устал… Альтия не присоединилась к уговорам, предпочтя промолчать. И он, отказавшись от ночлега, покинул их дом.

Ах, до чего же Альтия была хороша… Нет, не изысканно-ухожена, как Кефрия, и не смазливо-завлекательна, как Малта. Красота Кефрии и Малты была осознанно выверенной и холеной. Они досконально знали, как употребить румяна и пудру, как убрать волосы и какой наряд предпочесть, чтобы наилучшим образом оттенить выгодные стороны своей внешности. Альтия же… Она вошла прямо с улицы — пыльные сандалии, волосы прилипли к шее и взмокшему лбу… Тепло летнего дня горело у нее на щеках, а в глазах еще отражалась неугомонная жизнь удачнинских рынков. Юбка, блуза — все очень простое, выбранное не ради того, чтобы «выглядеть», а только чтобы не стесняли движений. И даже схватка с Малтой возле дверей прежде всего заставила Брэшена поразиться неисчерпаемости ее жизненной силы. Она больше не была ни мальчиком-юнгой с «Жнеца», ни капитанской дочкой с «Проказницы». Время, проведенное в Удачном, оздоровило не только ее кожу и волосы. Она и внутренне как бы смягчилась, выпустила себя из железного кулака… И стала выглядеть как настоящая дочь торговца из старинной семьи.

Для него, следовательно, совершенно недостижимая…

Тысячи несбыточных возможностей роились в голове бедного моряка. Вот если бы он был по-прежнему наследником положения и состояния Треллов… Если бы он, по крайней мере, прислушался к советам капитана Вестрита и накопил хоть немного деньжат… Если бы Альтия унаследовала корабль и оставила его на нем старшим помощником… Сколько всяких «если»! Однако вероятность завоевать для себя Альтию была примерно такова же, как если бы папаша Трелл заново признал его и сделал наследником. То есть нечего даже и думать. А значит — оставь эту мечту, похорони ее там же, где закопал уже немало несбывшихся надежд. Шагай дальше сквозь пустую ночь. Неизвестно куда, а главное, неизвестно зачем…

Он с горечью сплюнул. Плевок вышел горьким в буквальном смысле — со слюной вылетели остатки выдохшегося циндина. Черный силуэт «Совершенного» уже маячил впереди на фоне звездного неба. И тут обоняния Брэшена достиг запах дымка. Поначалу он не обратил на него особого внимания. Зато принялся громко насвистывать на ходу: он помнил, что Совершенному очень не нравилось, когда его заставали врасплох. Подойдя ближе, он дружелюбно окликнул:

— Эй, Совершенный! Тебя что, уже на растопку пустили?

— Кто там? — ответил холодный голос из темноты. Брэшен так и замер на месте.

— Совершенный, это ты?… — позвал он в замешательстве.

— Нет. Совершенный — это я, — не без насмешки откликнулся совсем другой голос. — А ты — Брэшен, если не ошибаюсь. — И обратился к кому-то невидимому: — Он не враг мне, Янтарь. Так что отложи палку.

Брэшен напрягал зрение, вглядываясь в темноту. Между ним и кораблем напряженно замер тонкий силуэт… Вот женщина сделала движение, и он услышал стук твердого дерева о камень. Должно быть, та самая палка. «Янтарь?… Резчица?…»

Она села на что-то. На деревяшку или подложенный камень. Брэшен отважился подойти ближе.

— Здравствуй, — сказал он.

— И ты здравствуй. — В голосе звучала опаска, но не враждебность.

— Брэшен, познакомься с моей подругой, — вмешался корабль. — Янтарь, это Брэшен Трелл. Ты, верно, кое-что про него знаешь. Ты еще убирала его пожитки, когда вселилась сюда.

Голос Совершенного сделался совсем мальчишеским от нескрываемого восторга. Судя по всему, его страшно обрадовала их встреча. Он и Брэшена-то поддразнивал, словно шаловливый подросток.

— Вселилась?… — тупо переспросил молодой моряк.

— Ну да. Янтарь живет тут, во мне. — Совершенный чуть призадумался. — Ах да! Ты же, верно, насчет ночлега сюда пришел?… Ну так там, внутри, полно свободного места! Янтарь просто заняла каюту капитана… и кое-что положила в трюм. Ты ведь не возражаешь, Янтарь, если он останется? Брэшен всегда приходит ко мне ночевать, когда ему больше некуда податься и деньги кончаются…

Резчица ответила не сразу. Она подала голос, только когда молчать дальше стало уже совсем невежливо:

— Ты сам себе хозяин, Совершенный, — проговорила она без особой, впрочем, радости. — Тебе и решать, кого ты рад приветствовать у себя на борту, а кого нет.

— Вот как? Сам себе хозяин? Тогда с какой стати ты из кожи вон лезешь, чтобы меня купить?