Безумный корабль

Похоже, ей внезапно сделалось страшно. Она придвинулась к Кенниту и взяла его свободную руку. Он лишь мысленно покачал головой. Эти женщины такие беспомощные… И почему талисман так настаивал, чтобы он ее с собой захватил?… Причем он не то чтобы советовался с треклятой вещицей относительно сегодняшнего похода. Талисман сам полез к нему со своим мнением, причем высказал его не однажды, но многократно: «Возьми с собой Этту! Ты должен непременно взять с собой Этту!..» Твердил и твердил. И вот посмотрите-ка теперь на нее. Помощница. Защитница. Это ему придется заботиться о ней и защищать…

— Пойдем, — выговорил он твердо. — Пока ты на троне, никто и ничто тебя не обидит.

Уинтроу несся бегом… Нет, он убегал не от Кеннита с Эттой. Скорее наоборот, ему казалось, он поступил как трус, оставив их там одних. Он убегал от самого леса. Ему без конца мерещилось, будто тот накрывал его зелеными ладонями, словно пойманного мышонка. Он удирал от странной и чарующей красоты невиданных и непостижимо грозных цветов, от бередящих душу ароматов, которые и притягивали его, и вызывали отчетливое отвращение. Он спасался от шепота листьев, обсуждавших с горячим ветром его неминуемую погибель… Он мчался во весь дух, и сердце в груди колотилось не столько от бега, сколько от страха. Он бежал и бежал, пока дорожка буквально не выплеснула его из-под лесного покрова на широкое поле над морским берегом. Впереди раскинулся полумесяц песчаного пляжа, ограниченный с двух сторон зубастыми утесами. Уинтроу остановился, ловя воздух ртом и пытаясь сообразить, что же ему следует теперь делать.

Кеннит не вдавался в подробные объяснения.

«Все очень просто, — сказал он ему. — Идешь себе по пляжу, подбираешь все, что привлечет внимание и понравится, а возле утесов тебя поприветствует Другой. Он попросит у тебя золотую монету. Ты дашь ее ему. Просто положишь ему на язык. После этого он произнесет предсказание… — И Кеннит понизил голос, чтобы доверительно поведать: — Кое-кто говорит, будто на острове живет истинная провидица. Одни считают ее жрицей, другие — заточенной Богиней. Легенда гласит, что ей известно прошлое. Все-все, что когда-либо происходило. И, зная минувшее, она может угадывать будущее. Правда, сам я в том сомневаюсь… По крайней мере, сам я ничего похожего не видел, когда был там. А Другой говорит лишь о том, что нам необходимо узнать…»

Уинтроу попытался порасспросить о деталях, но тем вызвал лишь раздражение капитана.

«Не смущайся, Уинтроу, и ничего не бойся. Когда надо будет, сам сообразишь, что тебе делать. Если бы я мог заранее рассказать тебе, что ты найдешь или содеешь на острове, нам незачем было бы и ехать туда. Нельзя же без конца рассчитывать, что кто-то подумает за тебя!»

И Уинтроу склонил голову, смиренно принимая упрек…

Последнее время Кеннит все чаще говорил ему нечто подобное. Порою Уинтроу начинало казаться, что капитан к чему-то готовит его. Знать бы только, к чему?… Со времен стоянки в Делипае Уинтроу стал подозревать, что изучил Кеннита далеко не так хорошо, как ему начало было казаться. Однажды ему пришлось добрых полдня всюду таскаться за Кеннитом по пятам с колотушкой и мешком деревянных колышков. Кеннит отмерял расстояния и намечал костылем ямки, в которые эти колышки следовало загонять. Одни из них помечали края дороги, другие — углы будущих зданий. Когда же они кончили работу и оглянулись на сделанное, взгляд Кеннита стал мечтательным. Уинтроу стоял рядом и пытался увидеть то же, что видел он, но безуспешно. Потом Кеннит нарушил молчание.

«Каждый дурак, — сказал он, — способен сжечь город. Говорят, Игрот Страхолюд сжег штук двадцать. — И Кеннит презрительно фыркнул: — Ну а я построю целую сотню! И не угли да пепел послужат мне памятником…»

Тогда Уинтроу окончательно принял его как прозорливца. И даже более того. Кеннит был поистине орудием Са.

…Уинтроу еще раз оглядел берег. Кеннит велел ему пройти его весь. Где же начать? Имело ли это значение?… Уинтроу передернул плечами, подставил лицо ветру и пошел вперед. Отлив еще продолжался. Уинтроу решил добраться до кончика полумесяца и там начать свои поиски. Он все сделает правильно. Надо же, правда, узнать свое предназначение!

Жаркое солнце припекало ему голову. Уинтроу вслух укорил себя за тупость, за то, что не прихватил головного платка. Идя по пляжу, он внимательно смотрел под ноги, но ничего необычного покамест не замечал. Клубки черных жилистых водорослей… пустые панцири крабов… мокрые перья… куски плавника, отмечавшие высшую точку прилива. Если подобные предметы должны были послужить для предсказания его будущего, уж верно, не таким сногсшибательным оно окажется, это пророчество…