Безумный корабль

Змея между тем шевелила хвостом, ворочаясь в слишком тесном пруду. От этого ее тело сворачивалось штопором. Уинтроу с растущей жалостью наблюдал, как она напрягала каждую пядь тела, стараясь распрямиться хотя бы немного. Это не вполне удавалось ей. И она все смотрела на него. Смотрела, ожидая чего-то…

— Так ты привыкла, что тебя кормят, — сделал он вывод. — Но зачем же тебя здесь держат? Ты что, чей-то домашний питомец? Или просто диковина?…

Существо наклонило голову на одну сторону, ни дать ни взять с интересом слушая его голос. Потом обмакнуло громадную морду в воду, смачивая кожу. Даже это простое движение потребовало усилий из-за тесноты. Уинтроу видел, как судорожно напряглось и задергалось все тело змеи. Опущенная голова застряла. Уинтроу молча смотрел, как возится змея, как кольцо за кольцом выпирает наверх ее тело, как оно трется о камень, до блеска отполированный множеством подобных усилий… Потом змея вскрикнула, этак по-вороньи, и рывком высвободила голову. Уинтроу стало за нее больно: сбоку морды виднелась свежая царапина. Из нее сочился густой зеленый ихор…

Он снова ухватился за толстые прутья. Каждый свободно поворачивался в своем гнезде, но эти гнезда, что сверху, что снизу, были слишком глубокими. Расшевелить решетку по-прежнему не удавалось. Уинтроу опустился на колени, присматриваясь, как же там все устроено. Оказывается, ответ находился у него непосредственно под ногами. Стоило отгрести в сторону песок и морской мусор — и обнаружились швы каменной кладки. Те гнезда, что сверху, были — наверняка с немалыми трудами — высверлены в скале. А внизу (судя по некоторым признакам) там сперва выбили длинную щель и потом заполнили все промежутки между прутьями. Уинтроу воочию представил себе, как это было проделано. Кто-то принес длинные железные прутья, вставил их, по возможности вертикально, в отверстия наверху и потом заправил нижние концы в выдолбленную щель. И вставил в щель камни, предназначенные держать нижние конца прутьев. Уинтроу еще раз пригляделся к швам кладки и понял, что был прав. Он стал приподнимать и опускать прутья. Все подавались, одни больше, другие меньше. Так-так!.. Теперь он знал, как была заперта клетка. Мог ли он ее отпереть?

Полностью забыв и про Берег Сокровищ, и даже про Кеннита, он припал на колени перед решеткой. Отгреб ладонями песок и мусор, принесенный волнами. Снял рубашку и смел все, что лежало поверх камня. Тонкий нож, подарок Этты, стал орудием для удаления песка и старой известки из узеньких щелочек между камнями. Уинтроу упоенно трудился, все время ощущая на себе пристальное внимание змеи. Судя по тому интересу, с которым наблюдала за ним пленная тварь, можно было предположить: она не иначе догадывалась, что речь шла о ее свободе. Уинтроу прикинул толщину ее тела, сравнил ее с промежутками между прутьями и понял, что вытаскивать придется самое меньшее три. Если не четыре!

Известка была старой и легко крошилась. Если бы дело стало только за ней, он бы управился быстро и без большого труда. Однако неведомый мастер очень точно подогнал сами каменные блоки, и очень скоро на загрубелых, ничего вроде не боявшихся руках Уинтроу набухли новые мозоли. Колени разболелись от стояния на твердом камне. Он низко склонялся над швом, выдувая из него песок и крошки известки, чтобы не мешали работать. Потом совал в трещину пальцы. Они едва проходили в нее. Даже если шов разошелся, хватит ли у него сил поднять камень?… Он потянул изо всей силы, и ему показалось, будто камень сдвинулся. Буквально на волосок, но все-таки сдвинулся. Уинтроу снова схватился за нож и продолжал исступленно трудиться. Змея следила за ним мерцающими золотыми глазами. Поврежденное плечо Уинтроу постепенно наливалось все более чувствительной болью…

К тому времени, как они достигли пляжа, Этта прямо-таки обливалась потом. Шагая под руку с Кеннитом, она помогала ему идти, притом не выпячивая свою помощь. Время от времени она поглядывала на него и как бы заново осознавала, что именно сотворила с ним судьба, и тогда ей хотелось кричать от ярости и чувства невосполнимой потери. Рослое, мощное мужское тело, чья сила некогда приводила ее в такой трепет, теперь все более скособочивалось на одну сторону: мышцы приспосабливались к потере ноги. Не умея читать чужие мысли, Этта тем не менее отчетливо видела, как он выбирал, что ему следует или не следует делать, и понимала, что он более всего страшился кому-либо показать свою слабость. У него был дух тигра, и этот дух никуда не делся из-за увечья. Как и честолюбивые планы. Этта только боялась, как бы внутренний жар не принялся пожирать ослабевшую плоть…

— Ну и где он? — спросил капитан недовольно. — Я не вижу Уинтроу!

Она прикрыла глаза от солнца рукой и пристально оглядела весь берег.

— И я не вижу… — призналась она наконец.

Изогнутый полумесяц Берега Сокровищ состоял из черного песка и таких же камней между морем и песчаным обрывом. Спрятаться там было попросту негде. Куда же мог подеваться Уинтроу?… Этта моргнула и сощурилась: блики солнца на волнах высекали слезы из глаз.