Безумный король

— Выслушайте меня, герр Крамер, и попробуйте мне поверить, — ответил Барни. — Я попытаюсь распутать эту ситуацию настолько, насколько это касается меня и моей идентичности. Что же до человека, который, как вы говорите, был найден под моей машиной и сейчас лежит в санатории Тафельберга, то я ничего не могу сказать, пока не увижусь с ним и не поговорю. Может быть, он король, а может быть, и нет, но если он настаивает, что он не король, то я отнюдь не стану его к этому принуждать. Теперь я на своем печальном опыте знаю, какое это мучительное бремя и сколько тяжких испытаний влечет звание короля.

Затем Барни достоверно и подробно рассказал основные события своей жизни, начиная с рождения в городе Беатрис и до приезда в Луту в качестве туриста. Он показал герру Крамеру свои часы с монограммой, свою печатку, а внутри кармана пиджака — ярлычок портного с его, Барни, именем и датой заказа одежды.

Когда молодой человек закончил свой рассказ, старик снова покачал головой.

— Не могу понять, — выговорил он, — но я просто вынужден верить, что вы не король.

— Покажите мне дорогу в санаторий, — предложил Барни. — Если это недалеко, то я выясню, Леопольд ли тот человек, который лежит там. Если он — король, то я стану служить ему так же верно, как вы служили мне, и вместе мы поможем ему обеспечить безопасность семейства фон дер Танн и защиту старого принца Людвига.

— Если вы не король, то почему так хотите помогать Леопольду? — с подозрением в голосе произнес Крамер. — Может быть, вы его враг, откуда мне знать?

— Да, вы не можете знать этого, мой дорогой друг, — ответил Барни. — Но если бы я был врагом, то насколько легче мне было бы реализовать свои коварные планы, заставь я вас поверить, что я и есть король! Тот факт, что я так не поступил, должен убедить вас, что у меня нет корысти действовать против Леопольда.

Эта линия доказательств оказалась достаточно убедительной для старика, и он наконец согласился показать Барни дорогу к санаторию. Они вместе перешли через тихую деревенскую улицу и вышли на окраину города, где располагался известный санаторий Тафельберга, окруженный большим парком. Это была лечебница для душевнобольных, куда привозили пациентов со всей Европы.

Барни и Крамер прошли от ворот через парк к главному входу в здание и поднялись по ступеням, выходившим на веранду. Старый слуга открыл им двери и, узнав герра Крамера, приветственно кивнул ему.

— Сегодня утром вашему пациенту гораздо лучше, герр Крамер, — сообщил он. — Он попросил разрешения сесть.

— Значит, он еще здесь? — спросил хозяин лавки со вздохом облегчения.

— Ну конечно же! Нельзя ожидать, что он выздоровеет за одну ночь, не так ли?

— Несомненно, — согласился Крамер. — Но я уже просто не знаю, чего следует ожидать.

Барни и Крамер прошли в комнату пациента. Слуга удивленно взглянул на Крамера, будто удивляясь, что же могло измениться в состоянии больного со вчерашнего дня, но не обратил никакого внимания на Барни, лишь кивнул, проходя мимо. Однако другой служащий больницы, дежуривший в холле, бросил внимательный взгляд на Барни.

Это был человек с темным, болезненным цветом лица и маленькими глазками. Когда он внимательно разглядел лицо американца, то озадаченно поднял брови. Он проследил взглядом за посетителями, когда они прошли по коридору, затем последовал за ними и вошел в палату, соседнюю с той, куда зашли гости.

В небольшой комнате с чистыми выбеленными стенами на узкой металлической кровати лежал человек почти такого же роста, как Барни. Он повернулся лицом к вошедшим, и Барни сразу заметил густую каштановую бороду пациента. Его серые глаза выражали тревогу и удивление. Никаких других признаков сходства Барни не обнаружил, но тем, кто стал бы сопоставлять этих двоих лишь по описанию из объявления, хватило бы и того, что есть.

В дверях Крамер остановился.

— Будет лучше, если вы поговорите с ним наедине, — шепнул он Барни. — Я уверен, что пока мы втроем, он ни в чем не признается.

Барни кивнул, и лавочник из Тафельберга вышел, закрыв за собой дверь. Американец приблизился к постели больного и с улыбкой поздоровался. Тот ответил ему, чуть наклонив голову. В глазах пациента стоял немой вопрос, но общее выражение его лица было жалостливо-затравленным. Это тронуло сердце Барни.

Левая рука больного лежала на одеяле. Барни сразу посмотрел на средний палец. На нем было простое золотое кольцо без эмблемы королей Луты. В то же время оно не являлось указанием на то, что этот человек — не Леопольд, ибо король, желающий скрыть свою личность, первым делом снял бы с себя все символы королевского достоинства.

Барни взял его руку в свою.

— Мне сказали, что вы на верной дороге к выздоровлению, — произнес он ободряюще. — Я рад, что дела идут хорошо.

— Кто вы? — спросил больной.