Безумный магазинчик

– На наркотики подсел? – осторожно поинтересовался бизнесмен.

– Придумаешь тоже – наркотики! Я торгую, а не употребляю, – обиделся сын советского поэта.

– Решил разыграть меня, да?

– Какие, к черту, розыгрыши! – разозлился Максим. – От этого зависит моя жизнь.

– Твоя жизнь зависит от того, сумеет ли Адам фон Штрассен оттрахать перед камерой Ладу Воронец?

Лизоженов болезненно поморщился.

– Не трави душу.

– Извини за нескромный вопрос. А что, если у Адама не встанет?

– Не встанет? На Ладу Воронец – и не встанет?

– Но ведь он все-таки пес, – заметил Сергей.

– Да хоть кот. Главное, что Адам – мужик. На Ладу у всех встает. На съемках последнего клипа при виде Лады в нижнем белье у нас слон цирковой возбудился. Чуть всю съемочную площадку не разнес. К тому же Адам твой – крутой парень. Он же мастино неаполитано! Зверь, а не пес! Врожденные инстинкты защитника. Высочайший интеллект. Адаму даже обучение не требуется.

– Ты что, рекламу читал? – мрачно поинтересовался Ясин.

– Читал.

– Послушай! – Сергей с надеждой взглянул на приятеля. – А может быть, я вместо Адама…

– Что – ты? – не понял Лизоженов.

– Ну… это… оттрахаю Ладу. У меня точно встанет. Гарантирую.

– Только если ты загримируешься под аргентинского дога, – вздохнул Максим. – Я бы и сам мог Ладу трахнуть, да проблема в том, что Психозу вынь да положь эстрадно-постмодернистскую зооэротику.

– Так это нужно Психозу? – удивленно вскинул брови бизнесмен. К синяевскому авторитету он относился с уважением. Психоз уже в течение пяти лет обеспечивал надежную крышу его фирме. – Он что, извращенцем заделался?

– При чем тут извращения? Это бизнес, – объяснил Максим. – Психоз собирается толкать порнушку зарубежным лохам по Интернету, вот ему и потребовалось нечто оригинальное, чтобы товар был конкурентоспособным.

– Да, Лада Воронец, совращающая Адама фон Штрассена – это действительно нечто оригинальное, – согласился Ясин. – Кстати, как Воронец отнеслась к этой затее? Говорят, в последнее время она переключилась на женщин, мотивируя это тем, что все современные мужики – козлы и педерасты.

– Лада пока ничего не знает.

– Не знает? И как, интересно, ты надеешься ее уговорить?

– С Воронец я разберусь. Кроме того, фон Штрассен – не козел и не педераст. Это же крутой мужик. Зверь. Женщины таких любят.

– Ты уверен?

– Уверен, – подтвердил Максим. – Вообще-то кроме Лады, там будет еще одна певица, начинающая. Поет хреново, зато тело – полный улет. Натуральная блондинка, между прочим.

– И все это счастье – Адаму?

Лизоженов кивнул.

– Сейчас я тебе кое-что покажу, – сказал Ясин. – Сделай вид, что нападаешь на меня, только бей не сильно, не увлекайся.

– Это еще зачем? – удивился Максим.

– Давай, начинай. Адам, Адам! – позвал бизнесмен.

Дверь комнаты медленно приоткрылась, и в нее просунулась здоровенная складчатая морда со скорбными и выразительными темно-карими глазами.

Опасливо косясь на фон Штрассена, Лизоженов размахнулся и несильно ударил приятеля по плечу. Пес повернул голову на бок. В скорбных глазах зажглась искорка неподдельного интереса.

– Бей! Кричи, угрожай мне! – подбодрил товарища Сергей.

Лизоженов, постепенно входя во вкус, принялся осыпать Ясина ударами и оскорблениями.

– Спасите! Помогите! Убивают! – притворно корчился от боли бизнесмен. – Адам! Взять его! Взять! Фас!

Мастино неаполитано неспешно пропихнул могучее мускулистое тело в дверной проем, сел на пол и, время от времени поворачивая голову из стороны в сторону, с ленивым любопытством наблюдал за ходом поединка.

– Взять его! Взять! – надрывался Сергей.

Фон Штрассен тряхнул щеками и шумно сглотнул слюну.

– Все! Больше не могу! Устал! – задыхаясь, выпрямился Максим.

Пес встал и, неторопливо приблизившись к Лизоженову, задумчиво понюхал его ботинок. Еще немного подумав, он задрал ему носом штанину и нежно лизнул в щиколотку, словно благодаря за доставленное удовольствие.

– Что это с ним? – недоуменно спросил Максим. – Я боялся, что он меня загрызет. А как же врожденные инстинкты защитника?

– Туфта. Рекламный трюк для таких идиотов, как я. Как подумаю, что это бродячее кладбище собачьего корма будет трахать Ладу Воронец и роскошную натуральную блондинку – прямо выть хочется. Разве это справедливо?

– Жизнь вообще несправедливая штука, – сочувственно вздохнул Лизоженов.

– Тело генерала обнаружили здесь, у памятника Зое с кислотой, – сказала Катя, указывая на скромный гранитный обелиск, стоящий на газоне перед небольшим одноэтажным магазином.

– Памятник Зое с кислотой? – недоуменно повторил Денис, скользя взглядом по строчкам, высеченным на сером граните: «Жителям поселка Рузаевка, погибшим на фронте в годы Великой Отечественной войны».

– Его все так называют, – пояснила Серова. – Зоя Козлодемьянская – это замдиректора магазина. Она коммунистка, а Регина, директор магазина – демократка. Они все время ругаются из-за политики. Однажды они в очередной раз поссорились, и Зоя сказала: «Сейчас я вылью серную кислоту на твой поганый язык».