Безумный поклонник Бодлера

* * *

Снова и снова я перечитывала незнакомые стихи. Володя был прав: в них говорилось о лесбиянках. Моя мать последний год предпочитала мужчинам женщин. Значит ли это, что речь идет о ней? Голос из розового телефона сказал, что будет давать указания. Следует ли считать это указанием? Мать не отвечает на звонки. Галина тоже. Артур сказал, что мама у нее. Следовательно, надо ехать к Галке, и там все станет ясно. А вдруг это ловушка? Я приеду, и тут меня, тепленькую, примут под белые руки и предъявят обвинение в убийстве Артура. А, будь что будет, Лучано в любом случае найдет способ избавиться от меня, если не приму его дурацкую игру. Уложив деньги, розовый аппарат и листок из книги обратно в сумку, я уже совсем было собралась подняться с табурета и попрощаться со своей детской любовью, как дверь сторожки с грохотом распахнулась и на пороге появился Вовкин напарник. Руки его были заняты пакетами, набитыми до отказа провизией.

– Тук-тук! Не помешаю? Интима не нарушаю? – игриво пробасил Сергей. И, грохнув пакетами об пол, сообщил: – Ух-х, еле доволок. На четыре с полтом затарился. Вот сдача.

При свете лампы Мамай оказался невысок, черняв, быстроглаз и пронырлив. Высыпал на стол мятые бумажки сдачи и только теперь посмотрел на нас с Левченко.

– А чего это вы такие хмурые? – Он заглянул мне в лицо и возмущенно взмахнул руками.

– Вольдемар, ты что, ей про больную дочь рассказал? Вот идиот! Говорил я тебе, что женщин так сразу пугать нельзя! А ты «моя Кира особенная, я за нее как за себя поручиться могу»! Ну и что, дала она тебе денег?

– С какой это стати я должна кому-то дать денег? – насторожилась я.

– Мамаев, замолчи! – вскинулся Вовка. – Кира ничего не знает!

– Вот и прекрасно! Так пусть узнает!

Мамай шагнул к напарнику и задрал рукав его куртки. Я, не отрываясь, смотрела на Вовкину руку, где через запястье готической вязью было набито слово «Кира». Друг детства перехватил мой недоумевающий взгляд и, став малиновым, быстро проговорил:

– Это я давно. Еще до армии.

– Он вас, милая барышня, уже давным-давно разыскивает, хочет денег на операцию попросить, – вводил меня в курс дела Мамаев. – Потому что любит вас с детских лет. И еще потому, что вы богатая и отзывчивая, а он непутевый нищеброд, который, дожив до двадцати семи лет, так и не научился прилично зарабатывать.

– Это правда, Вов? Тебе нужны деньги?

Лев подавленно молчал, зато отозвался общительный Мамаев, неторопливо откручивавший крышку на бутылке с коньяком.

– Мне нужны деньги! И что? Дадите? – с вызовом проговорил он, разливая напиток по чашкам с отбитыми ручками и пододвигая к нам. – Врать не буду, больной дочери у меня нет, зато есть ипотека на двадцать лет. С моей зарплатой – как раз расплатиться и сдохнуть. Так что от денежного вспомоществования я бы не отказался.

И тут меня посетила отличная идея. Парням нужен заработок, а мне нужна помощь. Так не дадим друг другу умереть! Эти двое будут выполнять мои поручения, а я буду наблюдать в сторонке, ничем не рискуя, но щедро оплачивая их труд. В душе шевельнулось что-то похожее на жалость к Володе, но я подавила ее в зародыше. Не верь, Кирка, не бойся, не проси – так в детстве учил меня отец.

– Лев, тебе на самом деле нужны деньги? – снова спросила я. – Могу помочь. Взамен потребую помощь в одном деле.

– Может, я тоже на что сгожусь? – приосанился Сергей, поднося к губам свою кружку коньяку.

– Трезвый вполне сгодишься, – кивнула я.

Чернявый Мамаев, к круглому лицу которого со стильно подстриженной бородкой и раскосыми глазами невероятно подходила его басурманская фамилия, тут же отставил спиртное и вопросительно посмотрел на меня.

– И каковы условия? – подавшись на локтях вперед, поинтересовался он.

– Пять тысяч рублей в день и мои накладные расходы.

– Десять тысяч, – тут же парировал потенциальный помощник, откидываясь на спинку стула. – Пять штук, мадам, вы Вольдемару, как моему заму, можете платить. А я начальник охраны, мне больше получать положено.

Я прикинула, на сколько хватит пачки банкнот, обнаруженных в сумке, и согласилась.

– А делать-то что надо? – запоздало осведомился Мамай. Вовка молчал, словно не слыша нашего торга, напряженно о чем-то размышляя.

– Что скажу, то и надо, – буркнула я, раздраженная предприимчивостью собеседника. – Для начала отвезите меня в Любимовку.

И, перехватив недоумевающий взгляд Мамаева, пояснила:

– Это по Ярославскому шоссе, за Тарасовкой, километров двенадцать в сторону области. Я покажу.

– Вольдемар, ты отвези свою подругу, а я за нас с тобой подежурю, – распорядился начальник охраны. И резонно добавил: – Кто-то же должен оставаться на посту.

Мы с Володей вышли из сторожки и направились к стоянке, на которой тосковала одинокая «Дэу Нексия» невнятного серого цвета. Небо вокруг нас светлело. Утро сменяло ночь.

– Может, расскажешь наконец, что у тебя случилось? – сердито осведомился мой детский друг. – Кто звонил? Куда мы едем?

– Володь, делай что тебе говорят. Заводи машину и поехали. Я тебя наняла, будь добр выполнять мои распоряжения.