Безумный поклонник Бодлера

Сосредоточенно выбралась из машины и направилась к дыре в заборе, ни секунды не сомневаясь, что Левченко последует за мной. Мысли, одна тревожнее другой, крутились в голове. У Галины должно быть чисто, но если там полиция, я увижу это через прозрачные стекла веранды. Увижу и дам деру. С такими деньгами, какие лежат у меня в сумке, можно где-нибудь затаиться, переждать неприятности и, когда все утихнет, уехать далеко-далеко. Подальше от этого кошмара и безумного испанца, превратившего мою жизнь в бег зайца по пересеченной местности. Я приблизилась к забору и проверила свою догадку. Как и в прошлый раз, висящая на одном гвозде штакетина легко подалась в сторону, открывая лаз на территорию коттеджного поселка. Именно у этой дыры пару месяцев назад я ждала мать, заподозрившую свою возлюбленную в неверности и решившую застукать ее с поличным. Меня она прихватила для моральной поддержки. Мама пошла первой, велев мне никуда не уходить, быть на стреме и дожидаться специального знака. Так и не дождавшись сигнала родительницы, я к утру вернулась домой, а матушка еще неделю гостила у оказавшейся верной Галки.

– Показывай, куда идти? – вывел меня из задумчивости голос приятеля.

Я отодвинула доску и указала на образовавшуюся в заборе дыру. Вовка пролез первым, за ним нырнула я. Между облетевшими стволами деревьев виднелись огни Галининой дачи.

– Вон, видишь? – указала я на залитый светом дом.

– Понял, – кивнул Вовка.

Лев повернулся ко мне спиной и двинулся по желтеющей траве в указанную сторону.

* * *

– Да, я только что из Индии, – елейным голосом, каким обычно говорил, сообщил Бодлер, отвечая на вопрос толстяка Гюстава Ле Вавассера.

Шарль присел на свободный стул, закинул ногу на ногу и, поигрывая тростью, мечтательно протянул:

– Остров Маврикий! Остров Бурбон! Малабар, Цейлон, Индостан, Кейптаун. Надо заметить, приятные были прогулки.

– А женщины? Какие там женщины?

– Хороши, чертовки! Я вынес из путешествия культ черной Венеры и с трудом могу смотреть на белых шлюх. А что нового в Париже?

– У нас все только и говорят, что о Теодоре де Банвиле! Должно быть, ты еще не слышал о его шумном успехе? Де Банвиль выпустил сборник «Кариатиды», – с завистливыми нотками в голосе сообщил Гюстав. – Сборник поистине великолепен!

– Как же, читал, – безразличным тоном откликнулся Шарль, в глубине души снедаемый возмущением: почему он, а не я? И снисходительно продолжил: – Согласен, стихи виртуозные. Теодор так и жонглирует рифмами и ритмом, но в этом светлом бряцании колокольчика нет ни одной интересной мысли.

– Ты так критикуешь Теодора, словно написал что-то более достойное, – насупился толстяк.

Бодлер окинул многозначительным взглядом сидящих рядом приятелей по «Нормандской школе» и поднял руку, привлекая внимание обслуги к их столу.

– Вина моим приятелям, – распорядился Шарль, обращаясь к хозяину ресторана. И, дождавшись, когда принесут подносы с бутылками и разольют по бокалам живительную влагу, начал декламировать: