Безумный поклонник Бодлера

А после того, как надел, Бодлер больше уже не вспоминал, что подружка бывшая. Жанна опять поселилась в его сердце и завладела всеми его думами. И снова были странные ночи на шелковых простынях, и стихи, стихи, стихи, рождавшиеся во имя Жанны, будто сами собой.

Как эта женственная кожа
В смуглых отливах
На матовый муар похожа
Для глаз пытливых.

Я в запахе прически душной

Чую жемчужный
Приморский берег, бриз воздушный
В гавани южной,

И расстаюсь с моей печалью

В томленье странном,
И, словно парусник, отчалю
К далеким странам.

В твоих глазах ни тени чувства,

Ни тьмы, ни света —
Лишь ювелирное искусство,
Блеск самоцвета.

Ты, как змея, качнула станом,

Зла и бездушна.
И вьешься в танце непрестанном,
Жезлу послушна.

И эта детская головка

В кудрях склоненных
Лишь балансирует неловко,
Словно слоненок.

А тело тянется, – как будто

В тумане рея,
Шаланда в зыбь недвижной бухты
Роняет реи.

Не половодье нарастает

И льды сдвигает, —
То зубы белые блистают,
Слюна сбегает.

Какой напиток в терпкой пене

Я залпом выпью
Какие звезды упоенья
В туман просыплю![4]

Как он мог не баловать свою девочку? Ведь Жанна так любила расточительные походы по магазинам, и даже новая квартира, снятая специально для Жанны и ее матушки, была обставлена все той же непомерно дорогой мебелью из антикварной лавки господина Аронделя. Тех денег, что выдавала на расходы мать, катастрофически не хватало, и Шарль все глубже и глубже увязал в долгах. Но это исключительно от жадности Каролины. От жадности и желания его унизить. Новая волна обиды захлестнула сердитого на мать сына, и Шарль надменно заметил:

– Жанна тут ни при чем. Дело не в ней, а в вас и в вашем муже. Должно быть, мой сводный братец тоже принимал участие в постыдном судилище?

– Но, Шарль, это обычная процедура!

– Вам, как моей матери, должно быть известно, что я не такой, как все, и особенно остро ощущаю всякую несправедливость! Имея такого сына, как я, вы вообще не имели права выходить замуж! Вот к чему привел ваш брак! Меня – и подвергать судилищу каких-то клерков, которые понятия не имеют, кто я такой и каковы мои обстоятельства!

– Твои обстоятельства – это чернокожая содержанка, которая тянет из тебя деньги! – страдающим голосом выкрикнула мать.

Шарль переменился в лице.

– Не смейте говорить о Жанне дурно! Вы сами ничуть не лучше ее! Надеюсь, вы понимаете, что поступили низко, подослав к владельцу «Серебряной башни» своего знакомого с просьбой не предоставлять мне долгосрочных кредитов?