Безумный свидетель

Нашелся и знакомый Екатерины Сергеевны еще с довоенной поры по имени Анатолий Александрович Швыдченков, проживающий по улице Левопроточной. Он рассказал, что на прошлой неделе к нему пришла неожиданная гостья – Екатерина Малыгина, которая не бывала у него, по его словам, «сто лет». Они не виделись с войны, так что поговорить было о чем. Гостья была невероятно оживлена, без умолку тараторила, даже что-то напевала. По своему обыкновению, рассказывала всякие небылицы, наверняка только что сочиненные.

– Ее побасенкам я не верил еще с довоенной поры, поскольку Екатерина имела привычку сочинять и потом всему этому верить, – заявил Щелкунову Анатолий Александрович. – Естественно, разговор зашел и об убийстве девочки Матрены Поздняковой… Я стал о нем рассказывать, Екатерина слушала и удивлялась. Мне показалось, что она вообще впервые услышала от меня о произошедшем, – произнес Анатолий Швыдченков. – Несмотря на то что я всем своим видом показывал, что ей пора уходить, демонстративно зевал, уходил курить в коридор и подолгу не возвращался, она все не собиралась. Просидели мы с ней допоздна, и я был вынужден предложить ей заночевать у меня, на что она без раздумий согласилась. Видов на нее я никогда не имел. Знаете, просто она не в моем вкусе… Поэтому я лег на раскладушке в одной комнате, а она легла на диване в другой. Наутро, когда мы на кухне пили чай, она стала расспрашивать меня о подробностях преступления в конторе артели на Ухтомского, была очень любопытна, настойчива и частенько переспрашивала, словно пыталась хорошенько запомнить все, что я говорю. И я стал рассказывать все, о чем знал…

– Расскажите, что именно вы ей сказали, – спросил майор Щелкунов.

– Собственно, то же, что и все знали… – пожал печами Швыдченков. – Ну, что убийство произошло в субботу, четырнадцатого февраля, вечером, а труп был обнаружен посторонними лицами совершенно случайно в воскресенье, пятнадцатого февраля, утром где-то около девяти часов, – принялся перечислять Анатолий Александрович. – Что девочка, которую убили, – а зовут ее Матрена Позднякова, – сама открыла двери конторы убийце. Значит, знала того, кого впускает. Знаю еще, что убитая девчушка была одета в теплую безрукавку поверх зеленого шерстяного платья. Еще говорят, будто ее изнасиловали и сделал это сам председатель артели Волосюк… Он, мол, давно на нее глаз положил и всячески обхаживал, подарки там разные дарил, поглаживал ее… Ну и решил воспользоваться тем, что ее дед куда-то уехал и с субботы на воскресенье ночевать в конторе Матрена должна была одна. Волосюк вошел, ударил ее в передней так, что она лишилась чувств, а потом отнес в дальнюю комнату, где стоял диван. Хотел изнасиловать девочку, но не получилось, и он Мотю убил, чтобы она не смогла никому о его посягательстве рассказать и донести на него в милицию. Потом еще подстраховался… Чтобы на него не подумали, а решили, будто в контору артели забрался вор, Волосюк вскрыл основное помещение конторы, выгреб из ящиков вещи, раскидал их по полу, выкрал сам у себя деньги, шестьсот восемьдесят рублей, и золотые часы с широким кожаным ремешком-напульсником…

– Вы сказали Малыгиной именно так: золотые часы с широким кожаным ремешком-напульсником? – переспросил Виталий Викторович, вспомнив, что именно такими словами Малыгина давала признательные показания о похищенных ею часах.

– Да, именно так я и сказал, – ответил Анатолий Александрович, немного удивившись вопросу майора.

– И про теплую безрукавку поверх зеленого шерстяного платья вы так и сказали? – снова поинтересовался майор Щелкунов и получил исчерпывающий ответ:

– Да, сказал.

– Что ж, вы знаете практически все, чем располагает следствие, – промолвил Виталий Викторович, еще раз убеждаясь, что город – это всего лишь большая деревня. Ну, если хотите, село…

– А что тут удивительного? – посмотрел на Виталия Викторовича мужчина. – Я ведь живу в непосредственной близости с Ямской слободой. И там у меня живет немало хороших знакомых и приятелей. Имеются и такие, что были на месте преступления и все видели.

– Ну ясно, – резюмировал Щелкунов. – Вот вы сказали, что Малыгина любит сочинять небылицы и потом сама начинает в них верить. А убить она могла?

– Не думаю, что она могла бы забить девочку палкой или обрезком трубы, – после довольно долгого молчания произнес Анатолий Александрович. – На нее такое поведение не похоже… Во многих своих поступках она была довольно решительна, взбалмошна даже, но чтобы убить… Да еще так, как убили Матрену Позднякову, размозжив ей голову чем-то тяжелым… Как-то уж очень не по-женски. Катя ведь была раньше очень женственной. Это проклятая война изменила ее. И уж если бы Малыгина решилась кого-нибудь убить, я думаю, она выбрала бы яд. Отравила бы жертву – и дело с концом!

– Анатолий Александрович, вы сказали, что война изменила Малыгину, – внимательно посмотрел на свидетеля майор Щелкунов. – А как именно Малыгина изменилась с довоенной поры?