Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов(изд.1971)

Одним дано все, у других все отнято, — утверждал Жан Мелье. Он гневно обличал богачей и с любовью говорил о нищих. А разве я не так же ненавидел франтов? Разве все мои страдания были не оттого, что я здесь нищий, живущий на благотворительные подачки богачей? И, наконец, я прочитал то, что меня потрясло, — Жан Мелье утверждал, что религия гнусно обманывает людей, ибо она, с одной стороны, проповедует, что все от бога, в том числе, значит, и вся несправедливость жизни, а с другой — и опять-таки от имени бога — требует: смирись. Она торжественно возвещает, что все люди братья, но к смирению призывает только обездоленных.

Жан Мелье писал о продажности, о лицемерии церкви и ее слуг, у которых главная обязанность — заставить лишенных всего людей верить в благочестивую чепуху и одновременно в то, что мир устроен идеально и точно так, как хочет бог, а посему они должны быть смиренны и покорны.

«Это правда!»— кричало во мне все, и я вовсе не чувствовал себя вовлеченным в кощунство против бога и церкви. Наоборот — книга словно исцеляла меня, объясняла мне все, что со мной произошло и происходит. Эти страницы были для меня как бы ступеньками, по которым я с туманных высот моей мальчишеской веры спускался на несправедливую, грешную, но ясную землю, залитую щедрым летним солнцем.

В понедельник приехал господин Джон. Я увидел его за рулем светло-серой машины — обаятельного, красивого, с ласковыми глазами — и бросился ему навстречу с книгой в руках.

Взяв у меня книгу, он небрежно бросил ее в машину и спросил:

— Прочитал?

— Да.

— Что скажешь?

— Сказать толком всего я еще не могу, но со мной что-то происходит… Я начинаю понимать… Я освобождаюсь…

Господин Джон пристально и весело посмотрел на меня:

— Садись в машину. Проедемся.

Мы выехали на шоссе и помчались к городу, который до сих пор я видел только издали. Теперь он быстро надвигался на нас. Мы молчали. Мне было очень хорошо. Вблизи города господин Джон остановил машину на обочине, выключил мотор и повернулся ко мне.

— То, что ты, Юрий, сказал о книге, мне не нравится,— произнес он и, вынув сигарету, закурил.

Господин Джон говорил сейчас тихим и добрым голосом, не сводя с меня совсем невеселых глаз.

— Настоящая вера необходима человеку, как воздух, и она, Юрий, совсем не путы. Наоборот, в ней, в вере, — дополнительная душевная сила человека. Если человек ни во что возвышенное не верит, он легко может совершить бог знает что. На днях, например, я прочитал в газете страшную историю. Отец убил пятилетнюю дочь и жену. Вот тебе, кстати, еще один пример церковной лжи. Церковь утверждает, что все в жизни — от бога. Да? Значит, этот убийца своей дочки и жены тоже от бога?

Я напряженно обдумывал то, что услышал.

— А все дело в том, как устроена жизнь на земле,— продолжал господин Джон. — Есть, например, такая страна— Америка. Там нет обездоленных, и там ни богу, ни церкви не надо никого обманывать. Там все искренне верят в бога и в его высшую справедливость. Ну, а здесь, в насквозь прогнившей и продажной Европе, ни о какой справедливости не может быть и речи. Так что тебе, Юрий, не надо отказываться от веры. Нельзя, Тебе следует вернуться к твоей вере, к той, которую ты придумал еще в сиротском приюте. Исповедоваться перед злым чертом из вашего монастыря — это занятие бесполезное. А вот исповедь перед собственной совестью, требующей от тебя честности, исполнительности, преданности делу и любящим тебя людям, просто необходима. Ты мне рассказывал про свои молитвы. Вернись к ним. И начни с той, где ты клянешься на добро людей отвечать добром. Можешь?

— Не знаю, — пробормотал я.

— Ну вот, к примеру, я сделал тебе какое-нибудь зло?

— Что вы! Что вы!

— И ты не хочешь поклясться перед собственной совестью ответить мне добром?

— Я клянусь, — сказал я тихо, с чувством. Я действительно уже тогда готов был для этого человека сделать все.

— Вот и прекрасно! — со своей обаятельной улыбкой сказал господин Джон. — А я клянусь, что сделаю все, чтобы жизнь твоя стала интересной, наполненной полезной деятельностью на благо людям. Договорились?

Я кивнул. Мне было необыкновенно хорошо — рядом со мной был человек, который понимал меня, хотел мне добра и обещал сделать мою жизнь другой — интересной, осмысленной.

Это было не по силам даже отцу Кристиану…

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

1

Уже целый месяц я живу в отеле «Виктория» во французском городе Мец. Мой номер на третьем этаже, и окно выходит на площадь перед отелем. Я могу часами смотреть на площадь. Как у остановки междугородных автобусов отдыхают запыленные машины и суетятся пассажиры; как вертится стеклянная дверь универсального магазина, пропуская покупателей; как прохаживается по площади полицейский в высокой, похожей на кастрюлю фуражке.