Безумство храбрых. Бог, мистер Глен и Юрий Коробцов

Непосредственным начальником Баранникова на монтаже станков был немецкий инженер Шарк, пожилой человек, очень страдавший от астмы. В подземелье он буквально задыхался и поминутно выбегал наружу. Может, поэтому Шарк не раз открыто говорил Баранникову, что он возмущен условиями, в какие поставлены здесь люди, и заявлял, что вообще все это не имеет никакого отношения к подлинной немецкой инженерии. Уже не раз Баранни ков узнавал от Шарка такое, что представляло для подпольщиков большую ценность.

Сейчас, увидев Шарка, торопливо шагавшего к выходу из пещеры, Баранников пошел вслед за ним. В так называемом приемном зале вентиляция уже работала, и здесь Шарк присел на ящик. Лицо его было в крупных каплях испарины, он сипло дышал, держась рукой за грудь. Баранников почтительно остановился в нескольких шагах и ждал, когда инженер придет в себя. Шарк задышал ровнее, вынул пестрый носовой платок, вытер им шею, лицо и, оглянувшись, увидел Баранникова.

– Что у вас? – спросил он хриплым голосом.

– Хотел узнать, господин Шарк, будут ли сегодня монтажные работы.

– Площадки не готовы, – вздохнул Шарк и тихо добавил: – Будь все это проклято!

– А в чем там дело?

Шарк раздраженно рванул галстук и расстегнул крахмальный воротничок рубашки:

– Не только люди – бетон задыхается в этом аду.

Баранников промолчал. Он всегда молчал, когда Шарк начинал говорить что-либо подобное.

Мимо них прошел инженер, неся на фанерном листе несколько кучек бетона. Шарк кивнул ему вслед:

– Понесли на экспертизу. Доктор Гросс думает, что совершается вредительство. А ваше мнение?

– Я в бетоне совершенно не разбираюсь, – ответил Баранников.

Шарк внимательно посмотрел на него:

– Эсэсовцы сумеют найти вредительство и там, где его нет. – Он тяжело встал. Черт бы побрал все это дело! В общем, работы сегодня не будет. До свиданья!

Инженер медленной, шаркающей походкой направился в цех.

До вечера новых событий не произошло. Заключенные вернулись в свои пещеры. Но вскоре выяснилось, что работавшие на бетономешалках остались на поверхности.

Демка взволнованный, подошел к Баранникову.

– Я пойду туда, там батя Степа, – сказал он,

– Останешься здесь, – приказал Баранников.

В глазах Демки вспыхнул огонек упрямства, но, натолкнувшись на строгий взгляд Баранникова, он опустил голову и присел рядом с ним на землю.

– Батю Степу жалко. Вчера он всю ночь кашлял, – сказал Демка.

У Баранникова подкатился комок к горлу. Он погладил Демкину жесткую, как щетка, голову, Паренек скосил на него удивленный взгляд и улыбнулся.

В пещеру вбежал капо, по прозвищу «Свечка». Он отыскал глазами Демку и сделал ему знак выйти…

Оберштурмфюрер Шеккер стоял в халате перед радиоприемником и слушал музыку.

Показав Демке на стул, он продолжал с блаженно закрытыми глазами покачиваться перед радиоприемником. Когда в динамике загрохотали аплодисменты и бархатный женский голос заговорил на непонятном Демке языке, Шеккер выключил приемник и сказал:

– Это была передача из Парижа. Видишь? Мы находимся в Париже, и французы не делают из этого трагедии. Ходят на концерты, аплодируют. – Он сказал это, смотря на приемник и точно размышляя вслух. Потом резко повернулся к Демке: – Какие новости?

– Что-то случилось с бетоном, – мгновенно ответил Демка.

– Об этом знают все?

– Да нет, – усмехнулся Демка. – Откуда им знать? Это я все знаю.

– Ты молодец! – Шеккер взял со столика вазу с печеньем и протянул Демке: – Как ты думаешь, кто саботажники?

– Вот это я не знаю…

Шеккер поставил вазу на место, не обратив внимания на то, что Демка не успел взять печенье.

– А болтаешь, будто знаешь все,

– Я же в технике, господин начальник, ничего не соображаю.

– А тут никакой техники нет. Просто какие-то негодяи из ваших затеяли саботаж, рассчитывая, что их не поймают. Но это вопрос очень короткого времени. Поймаем и расстреляем. Ты знаешь всех работающих на бетономешалках?

– Знаю. Только одних лучше, а других хуже.

Зазвонил телефон. Шеккер взял трубку и некоторое время слушал, что ему говорили. Лицо его стало злым. Потом он сказал:

– То, что анализ засыпки ничего не дал, не имеет значения. Саботаж налицо. Я не химик, но я отвечаю за порядок. Мы расстреляем одну бригаду, и это будет нашей пробой на анализ. – Шеккер бросил трубку. – До чего безрассудные люди! Что может быть бессмысленнее борьбы с нами здесь? Этот бетон им дорого обойдется!

– На одной из машин и я работаю, – тихо обронил Демка.

– Так, может, это ты и портил бетон? – с притворной строгостью спросил Шеккер.

– Мы ничего не портили, господин начальник. Мы работали, и все.

Шеккер подумал и сказал:

– Ты завтра из пещеры не выходи. Скажи, что болен. Я прикажу капо.

Демка испуганно посмотрел на Шеккера:

– Нет, я пойду. Я должен пойти. Они сразу догадаются, почему я остался.

– Не валяй дурака! Приказано остаться, и всё. А теперь иди!

– Я завтра на работу выйду, – упрямо тряхнув головой, сказал Демка.

– Это еще что за вольности? – крикнул Шеккер. – Убирайся!

Когда Демка ушел, Шеккер вызвал своего денщика:

– Сбегай к дежурному, скажи, чтобы этого парня завтра из пещеры не выпускали.

Пусть капо проследит за йим.