Безумство (ЛП)

Алекс откидывает голову назад, стонет, и звук, который выходит из него — это смесь чистого экстаза и чистого страдания.

— Я обречен.

— Так и есть. — Нет смысла спорить с ним, когда он прав. — Но и я тоже. Ты — моя ахиллесова пята, а я — твой криптонит. К счастью для нас, наши слабости — это также и наши сильные стороны. А теперь сделай это, Моретти. Ложись, пока я их не сжала. — Я держу его за яйца. Буквально.

— Воу, стой. — Он берет меня за запястье, но не отдергивает руку. Игривая кривая улыбка трогает его губы. — Я всегда буду тебе повиноваться. Я в твоем полном распоряжении. Но лучше быть осторожной, если ты когда-нибудь захочешь иметь от меня детей. Думаю, ты в курсе, что эта часть моей анатомии имеет решающее значение для процесса зачатия ребенка.

Он просто дурачится. Он был в шоке, когда я рассказала ему о нынешнем состоянии Зен. Но слышать, как он говорит о детях, наших детях, позже, когда мы оба будем готовы... это вызывает у меня головокружение опьяняющим, очень приятным способом.

Сжимая немного сильнее, вдавливая кончики своих ногтей в его кожу, я выгибаю бровь в сторону Алекса, одаривая его улыбкой.

— Ложись, — приказываю я. — Прежде чем я решу вообще не трахать тебя.

Парень падает на колени, как будто его только что сбила стрела. Он смотрит на меня снизу вверх, обнажая свое горло, обнажая себя передо мной. Ночное небо ясно и полно звезд; я вижу их отражение в его глазах, когда он встречается со мной взглядом, и от одного его вида у меня перехватывает дыхание. Он медленно откидывается назад, сначала опускаясь на локти, а потом ложась на спину. Мышцы на его горле напрягаются, когда он смотрит, как я делаю шаг к нему. Собравшись с духом, я делаю глубокий вдох, отказываясь смущаться от того, насколько полностью и совершенно обнажена я сейчас.

Заманчиво прикрыться и спрятаться от пристального взгляда Алекса, но это не то, как мы действуем. Мы никогда так не делали. Независимо от того, насколько уязвимыми мы делаем друг друга, эмоционально или физически, мы никогда не прятались друг от друга, и сейчас не время начинать. Перешагнув через него, я улучаю момент, чтобы насладиться видом его, татуированного и чертовски великолепного, лежащего ничком подо мной.

— Если тебе интересно, не будет ли невежливо сидеть у меня на лице, — ворчит Алекс, — то ответ - нет. Не будет. На самом деле, ты бы сделала меня очень…

— Хватит болтать. — Эти слова принадлежат кому-то другому. Кому-то гораздо более храброму, чем я. Я не знаю, что побудило меня так грубо скомандовать, но Алекс немедленно повинуется, закрывая рот. Он тяжело выдыхает через нос, отчего его ноздри раздуваются, а руки дергаются по бокам. Парень хочет прикоснуться ко мне. То, как его пальцы постоянно загибаются внутрь, делает это совершенно ясным. Но пока я ему этого не позволю. Сначала я хочу немного помучить его.

Я касаюсь своими пальцами живота, слегка проводя ими по своей коже, двигая их ниже, ниже, ниже. Глаза Алекса расширяются, когда он смотрит на меня…

— Черт возьми, Dolcezza…

— Тссс. — Я стараюсь не задыхаться, когда провожу рукой между ног, раздвигая складки своей киски, чтобы он мог видеть меня всю. Я уже достаточно мокрая и готовая. В тот момент, когда провожу кончиком среднего пальца по клитору, меня охватывает сильная дрожь, заставляя все мое тело сжаться. — Твою мать!

Алекс фыркает, но ничего не говорит. Он уже выучил свой урок и знает, что я не буду счастлива, если он заговорит снова, и поэтому парень крепко сжимает челюсть, глядя на точку между моими ногами, где я медленно двигаю рукой, потирая себя. Я чувствую себя сильной, глядя на него, лежащего на замерзших досках подо мной. Алекс - гребаный ураган, сильный и дикий в душе, и каким-то образом он позволил мне утихомирить его. Он мог бы освободиться от моей воли в любой момент. Но не будет. Теперь его душа принадлежит мне, и знание того, что он так глубоко доверяет мне, опьяняет.

Волна удовольствия прокатывается по мне, когда я провожу пальцем назад, погружая его внутрь себя, и Алекс угрожающе рычит сквозь зубы. Он двигает рукой, но не к своему твердому как камень члену, а к краю причала. Затем позволяет ей упасть за борт, потревожив тонкий слой льда, образовавшийся на поверхности черной воды. Морщась от холода, он держит там свою руку, погруженную до запястья, его темные глаза прожигают дыры в моей обнаженной коже.

Я сжимаю нижнюю губу зубами, пытаясь выровнять дыхание, прежде чем заговорить.

— Вынь свою руку из воды. Ты же замерзнешь, — тяжело дышу я.

Глаза Алекса вызывающе блестят.

— Мне нужна боль, — выдавливает он из себя. — Иначе я кончу еще до того, как ты прикоснешься ко мне.