Безумство (ЛП)

Я неохотно отпускаю ее и снова усаживаюсь на табурет. Люди в толпе замолкают, их разговоры стихают, когда они понимают, что мы собираемся снова начать играть. На этот раз я не жду, когда Сильвер начнет играть на гитаре. Я начинаю первым с первыми аккордами песни, которой нет в нашем сет-листе. Даже не знаю, знает ли девушка эту песню, но я хочу, чтобы она ее услышала. Хочу, чтобы она услышала, как я пою... потому что она не единственная, кто скрывал свой голос.

Точно так же, как у Дермота Кеннеди, мой голос неустойчивый, глубокий и бездонный. Немного скрипучий и шершавый по краям. Я выплескиваю Power Over Me с эмоциями, присутствующими там, где они должны быть. Я не умею владеть пальцем, как Сильвер, но это было музыкальное произведение, которое я освоил давным-давно. Мои пальцы перескакивают через струны, музыка вытекает из меня, как будто я только что вскрыл вены на запястьях, и слова льются из меня, как моя собственная жизненная сила.

Сильвер сидит неподвижно, как и я, когда она играла Landslide, ее гитара беззвучно покоится на коленях. Она избегала смотреть на меня, когда выступала, но я делаю прямо противоположное. Я смотрю только на нее. Конечно, это не самый лучший способ общения с аудиторией, но к черту. Меня не волнует никто другой. Сильвер — это мой горизонт событий. Моя точка невозврата. Все остальное — просто белый шум.

Она так прекрасна, что у меня, черт возьми, душа болит.

Я не останавливаюсь после того, как заканчиваю песню. Я перехожу прямо к следующему номеру в списке, который мы составили, нуждаясь в сохранении импульса, и Сильвер присоединяется. Мы играем ряд старых номеров, которые подпевает толпа, но мы остаемся тихими. Для нашего финала, когда мы играем Barton Hollow от «Сивэл Варс» и по какому-то невысказанному соглашению Сильвер и я поем вместе, зная, что это правильно, наши голоса поднимаются и падают в унисон, идеально сплетаясь вместе, и навязчивая песня делает людей в закусочной совершенно безмолвными.

Последняя диссонирующая нота песни все еще звучит над закусочной, когда я встаю, беру Сильвер за руку, бросаю все наше оборудование и тащу ее из здания в темноту, в ночь и дождь…

...и мы бежим.

Глава 23.

Сильвер ахает, когда я прижимаю ее к стене своей спальни. Я стараюсь не наваливаться на нее всем своим весом, помня о ее чувствительных ребрах, но девушка притягивает меня ближе за футболку, одаривая открытой улыбкой.

— Я уже не такая хрупкая, Моретти. У меня все прекрасно зажило. Ты уже можешь снять перчатки.

Мы оба ухмыляемся, как помешанные, опьяненные, одурманенные и глупые от того, что я только что задал безумный вопрос, а она ответила «да». Мы не знаем, что это новое соглашение между нами означает для нашего будущего, никто не может знать наверняка, что уготовила им судьба, но мы оба знаем, что договор, который мы только что заключили в закусочной, монументальный и навсегда изменит нашу жизнь. Квартира наполнена жужжащей энергией, от которой мне хочется выть на луну, или сорвать с себя одежду и броситься в озеро, или вскочить на байк, выжать газ до упора и мчаться быстрее ветра. Я так сильно нуждаюсь в этом прямо сейчас. Мне нужно так много вещей. Мне нужно чувствовать. Мне нужно, чтобы адреналин бурлил в моей крови. Мне нужно больше кислорода, чем может проникнуть в мои легкие. Больше всего мне нужна Сильвер.

— Единственное, что меня беспокоит, так это твоя одежда, — говорю я ей. — Избавься от неё. Немедленно. Я хочу, чтобы через три секунды ты лежала голая на этой кровати, или я разорву эту чертову футболку с Билли Джоэлом своими гребаными зубами.

Идеальный рот Сильвер распух и покраснел от грубого поцелуя, который я обрушил на нее, как только мы вошли в квартиру. Ошеломленным, рассеянным взглядом она сканирует мое лицо, осматривая мои черты так, что мне хочется сорвать с нее штаны, положить ее себе на колени и шлепать ее по голой заднице, пока она не покраснеет от такого вопиющего неповиновения. Я рычу, грохот вибрирует в глубине моего горла, и зрачки Сильвера расширяются еще больше.

— Волк, — обвиняет она, глядя на татуировку волка на тыльной стороне моей ладони. — Ты чертов дикарь.

О, она даже не представляет. Даже ни единой зацепки. Я подумываю о том, чтобы выбежать на улицу и завыть в ночное небо, зная, как приятно будет ощущать на своей коже укус холодного воздуха. Я предпочитаю остаться здесь, возвышаясь над своим прекрасным призом с широко раскрытыми глазами.

— Сильвер, ты будешь так сильно кричать для меня, что весь район услышит об этом.

Я тру ее нижнюю губу большим пальцем, медленно открывая ей рот. Я толкаю его внутрь, до самого первого сустава, и в ее глазах вспыхивает опасный злобный блеск. Она сейчас укусит…

— Ну, ну, ну. — Я бормочу себе под нос, делая вид, что не одобряю этого. — Только волки могут кусаться. А ты... ты не волк. — Она удивленно шипит, когда я быстро ныряю вниз и впиваюсь зубами в ее шею, прилагая ровно столько усилий, чтобы заставить ее извиваться.

— Я... могла бы быть... волком, — выдыхает она.