Безумство Мазарини

– А может, две первые копии запачкались или порвались. Или еще кому-нибудь понадобились два экземпляра.

– Так где же они, куда подевались? Нет, Клара, если планов зонирования четыре, значит, два из них явно лишние. Первые были настоящими, они отправились в мэрию и в департамент. Валерино забрал план из мэрии, подделал его, через два дня заказал две фотокопии и заменил настоящие планы фальшивкой. Несколько дней или недель спустя он проделал то же самое в департаменте. Все просто. Никто не обратит внимания на эти несколько гектаров среди полутора тысяч остальных. А даже если бы кто-то что-то и заметил, он только и мог бы сказать, что проектное бюро сваляло дурака. Главное, что с участка был снят запрет на строительство. У подрядчиков развязаны руки, цены поползли вверх. Твой коллега Жан-Луи Валерино, должно быть, получил кругленькую сумму за свой фокус.

Клара смотрела теперь на Симона с восхищением.

– Знаешь, ты меня в конце концов убедишь. Возможно, из тебя выйдет хороший сыщик. Но твои методы…

– А что не так с моими методами? – удивился Симон.

– Очень уж ты суров с секретаршами.

Симон изумленно уставился на Клару.

– Так с другими же, не с тобой.

– Казанова ты недоделанный. – Она оценивающе оглядела Симона с головы до ног. – Впрочем, внешне вполне ничего. Но ты первым догадался про мухлеж. Невероятно. Даже Дельпеш…

– Нет! – всполошился Симон. – Только не вздумай рассказать Дельпешу!

– Да за кого ты меня принимаешь! – обиделась Клара. – К тому же у нас нет никаких доказательств.

– Как это нет?

– А вот так. Меня ты почти убедил, однако доказательств, что настоящий план, составленный проектным бюро, был подделан, нет.

Симон вздохнул.

Завибрировал его телефон. Сообщение.

– Это из той конторы, от архитекторов. А ты уверяла, что они в отпуске до конца августа.

– И что пишут?

– Только цифры и две буквы. NA=275.

23

Путь испытаний

Четверг, 17 августа 2000, 15:31

Кладбище у дороги к цитадели, остров Морнезе

Неизвестный медленно направился ко мне, не закрыв за собой калитку. Я оказался в ловушке, выхода нет. Монстр приближался, силясь что-то произнести. Голос был странный, очень низкий и хриплый, слова будто обдирали ему горло.

– Мальчик, – с трудом выговорил он. – Мальчик. Не двигайся.

Надо что-то придумать. Снаружи спасение не придет, хоть обкричись – никто не услышит. Вот только чудище проворством явно не отличается. Но если я так и буду торчать в проходе между могилами, то мне конец. Поэтому остается одно – убегать от него прямо по могилам!

Я прикидывал. Подпущу зомби поближе, чтобы не успел отреагировать и не отрезал мне путь, когда я сорвусь с места.

– Мальчик, – снова прогудел беззубый рот, – ты меня не узнал? Я тебя – да.

Я дал ему подойти еще на несколько шагов и увидел, как страшное лицо его исказилось подобием улыбки, обнажились три оставшихся зуба.

– Я тебя узнал, мальчик, я знаю, что ты ищешь.

Еще немного.

– Ты ищешь своего отца, мальчик. Я знаю…

Пора!

Ноги оттолкнулись от земли, не дожидаясь команды от мозга. Я запрыгнул на ближайшую могилу, растоптав венок из искусственных цветов, и сломя голову полетел дальше с могилы на могилу, сшибая мраморные таблички и горшки с цветами. Святотатство меня не смущало.

Я был уже далеко, когда снова услышал замогильный голос:

– Мальчик, я знаю, где твой отец.

Я невольно замедлил бег, хотя страх продолжал гнать меня дальше. Разум подсказывал, что это приманка, ловушка, причем грубо сработанная. До калитки оставалось метров пятьдесят, не больше.

Еще немного – и я спасен.

Я выскочил в проход. Щиколотка ныла от удара о надгробие, но я не обращал внимания на боль.

Сосредоточиться на беге, думать только об этом, слушать удары собственного сердца.

Я вылетел за железную калитку и оказался снаружи, живой и свободный. Под защитой нескончаемой вереницы автомобилей, из которых на меня таращились изумленные лица.

Теперь я не бежал, просто быстро шагал. Нога почти перестала болеть, до дикого полуострова и лагеря было уже недалеко.

Упали первые крупные капли, начался теплый августовский дождь. Благословенная влага пролилась на мое усталое лицо и грязную одежду, словно исцеляющий душ, способный смыть внезапно свалившиеся на меня ужасы.

До перекрестка я добрался меньше чем за четверть часа, а оттуда шоссе вело прямо к полуострову и лагерю. Налево – паром и переправа на континент. Все машины, все до единой туда и направлялись.

Вдали мерцали мигалки. Полиция наверняка обыскивала каждый автомобиль, прежде чем допустить к переправе. Беглец никак не мог покинуть остров, минуя этот маленький паром и кордон.

До лагеря оставалось всего ничего. Дождь лил все сильнее, я промок насквозь, но не обращал на это внимания. Паника постепенно отступала, и в моей голове все громче звучали последние слова преследователя.

Я знаю, где твой отец.