Безумство Мазарини

Меня терзало сомнение: а вдруг то была не ловушка? Что вообще мог сделать мне этот убогий? И зачем? Я повел себя как последний дурак, убежал, хотя этот тип был первым, кто мог вывести меня на след.

Я знаю, где твой отец.

И все же, продолжая ругать себя, я двигался к лагерю, не в силах заставить себя повернуть обратно к кладбищу. Страх не отпускал. Я посмотрел на мокрые часы: 15:52. Вот и оправдание – пора возвращаться в лагерь. Чтобы я мог сбежать и завтра, сегодня надо вернуться вовремя. Я прибавил шаг, то и дело оглядываясь, но никого за пеленой дождя не высмотрел.

На перекрестке повернул налево – и вот он, полуостров.

Вдоль всей дороги к мокрым кустам были прицеплены клочки красной бумаги – маршрут нашей команды. Я машинально отцеплял их и пихал в карман. Если начнут приставать с вопросами, смогу выложить их в доказательство того, что участвовал в игре.

В лагерь я вошел в 16:07.

Стефани, несмотря на дождь, ждала меня, стоя между двух каменных столбов, которые обозначали границу фермы. Свою монашескую рясу она сняла, натянув тесные велосипедные шорты и свободную майку, облепившую грудь. С упавшими на глаза намокшими прядями она была очень хороша. Видно, что из тех, кто любит бросать вызов стихиям, грозе в горах или волнам после штормового предупреждения. Стефани свирепо уставилась на меня:

– Куда ты запропастился? Все уже вернулись. Вам было велено держаться вместе. Ты на часы смотрел? Видел, что творится на острове?

Я вытащил из кармана отсыревший красный клочок. Интуиция. Нет, вдохновение.

– Задержался, потому что снимал бумажки на нашем маршруте. Нельзя же оставлять мусор по всему острову. Это свинство! Мы не туристы.

Я знал, что Стефани слегка сдвинута на экологии – парус в июле, горные походы в августе, все такое. Она улыбнулась и ласково похлопала меня по спине:

– Ты прав, Колен. Никто больше об этом не подумал. Ладно, иди к своей команде, через двадцать минут будем собирать задания.

Я поспешил к Мади и Арману. Мои сообщники устроились в стороне от других, под навесом, хоть и дырявым, но все-таки кое-как защищавшим от дождя. Арман выполнял задание. Мади встретила меня беспокойной улыбкой и забросала вопросами. Я пристроился рядом с ними, чуть отдышался, дрожа от холода, и, не входя в подробности, пересказал свой день. Мади ловила каждое слово, Арман слушал вполуха. Похоже, он всерьез увлекся игрой, я от него такого не ожидал. Заметив мое удивление, Мади подмигнула:

– Он стал фанатом археологии!

Арман? Археологии? И вдруг до меня дошло.

– Вы ходили к развалинам аббатства Сент-Антуан!

Я вспомнил блондинку со скандинавским акцентом, которая встречала посетителей. Если Арман ее видел, то ясно, с чего вдруг такая увлеченность. Наконец Арман оторвался от бумажек:

– Но входить в аббатство не стали. Четыре евро – это грабеж! Я битый час клеил кассиршу, но она не сдалась, ни сантима не уступила, зато почти весь листок нам заполнила. Она даже назвала свое имя, зовут Кандис. Славная малышка. Мы точно выиграем… Я шлифую ответы.

Он гордо вытянулся всем своим тощим бледным телом. Мади засмеялась:

– Вообразил, будто блондинка на него запала. Озабоченный кретин! Мне было так стыдно. Думала, он никогда ей работать не даст. Она в конце концов все ответы ему написала, лишь бы отцепился.

Я стал рассказывать дальше и закончил встречей с беззубым пьяницей на кладбище. Мади изумленно уставилась на меня:

– И ты просто взял и свалил? Ясно же, что это был обычный пьянчужка. Он сказал, что знает, где твой отец… а ты сбежал?

Я объяснил, что перепугался из-за суматохи на острове и двух беглых зэков. Мади с Арманом, оказывается, успели узнать о них больше, чем я.

– Ничего общего с твоим стариком, – сказала Мади, – этим где-то около сорока, я видела фотографии в газете, которую стащила в аббатстве. Кажется, одного уже нашли, и не в лучшем виде, на пляже у Рубиновой бухты.

Вскоре Стефани с Йойо собрали задания, а часом позже позвали нас, чтобы объявить результаты. Я успел принять душ и переодеться. Дождь прекратился так же внезапно, как и полил, ветер с Ла-Манша разгонял тучи, робко проглядывало солнце.

Мы устроились снаружи, на расставленных полукругом стульях. Теперь только отец Дюваль все еще оставался в маскарадом прикиде – похоже, он вжился в роль кардинала.

– А наградят-то нас чем? – выкрикнул Арман.

– Кладом местных монахов, – ответил отец Дюваль, не выходя из образа. – Сокровище бенедиктинцев, Безумство Мазарини, мой юный друг. Безумство Мазарини.

– А поцелуй сестры Стефани нам не перепадет? – не отставал Арман.

Все так и грохнули. Арман явно ни перед кем не робел, даже перед кардиналом Дювалем. Тот не успел ответить, потому что Арман прибавил:

– Хотя нет, что мне поцелуй сестры Стефани, я бы лучше копнул поглубже!

На стульях затихли.

Отец Дюваль сдвинул брови и, похоже, собрался выйти из роли, чтобы ответить наглецу. Арман перешел все границы и сейчас за это получит, отец Дюваль не потерпит неуважения. Но Арман почти без паузы пояснил:

– Я хочу сказать – лучше бы выкопать клад!