Безумцы. Роман

- Заключая сделку, всегда рискуешь. - Командир лодки пожимает плечами. - К сожалению, это неизбежно. Но вы должны знать: у меня нет ощущения, что риск чрезмерен. Короче, я убежден, что имею дело с порядочным человеком.

- Порядочный человек не сможет умолчать о потоплении госпитального судна.

- Это порядочность глупца! Вы, конечно, шутили?

- Нет!

Немец встает:

- Нет?… И вы отказываетесь от спасения? Даже не попытаетесь обмануть меня?

- Я ненавижу вас! Всех ненавижу и презираю - до последнего вашего солдата!

Трах!… Получив сильный удар в лицо, Карцов отлетает к двери. Здесь его хватают, вытаскивают из каюты. А он кричит, отбивается, рвется.

Каюта командира в носовой части лодки. Отсек, где содержат Карцова, расположен в корме. Пленного тащат через центральный пост.

И вдруг грохот сотрясает лодку. Взрыв, второй взрыв. Гаснет свет.

Взрывы, взрывы!

Будто гигантские тараны бьют в корпус подводного корабля. Его кренит, и в отсек врывается вода.

Конвоиры исчезли. Карцов ошеломленно прижался к переборке. Темнота, топот, крики. Резкий голос командира требует, чтобы было включено аварийное освещение. Лампочки вспыхивают и тотчас гаснут. Снова удар, и отсек наполняется пронзительным свистом - в нем тонут вопли ужаса, боли.

Карцов плотнее прижимается к стене: беда, если угодишь под струю сжатого воздуха, вырвавшегося из перебитой магистрали!…

А вода прибывает. Она уже по пояс, по грудь…

Впереди, откуда хлещет вода, слабый проблеск. Надо решаться! Несколько глубоких вздохов, и Карцов ныряет в поток. Бешено работая руками и ногами, он пробивается вперед. Вот она, пробоина - большая дыра с вдавленными внутрь краями. За ней пенистый зеленый свет. Это значит: лодка у самой поверхности.

Карцов протискивается в пробоину, извиваясь всем телом, чтобы не коснуться острых лохмотьев изорванной стали.

И вот уже он в вольной воде, а мимо медленно скользит в бездну умирающий корабль. И слышны в нем приглушенные крики, и удары стали о сталь, и резкие пистолетные выстрелы…

Все ближе поверхность воды. Над головой подобие изогнутого зеркала. Оно колышется, отражая всплывающего человека.

Еще мгновение, и Карцов наполовину выскакивает из-под воды.

Солнце!

Солнце, по которому он так истосковался за недели плена, клонящееся к горизонту тяжелое красное солнце! Карцов всей грудью вбирает воздух. Яркий свет, свежий морской ветерок - от всего этого кружится голова, слабеет тело. Он словно пьяный.

Рокот мотора вверху заставляет его поднять голову. В небе беспокойно кружит самолет. Вот кто потопил германскую лодку!

Вокруг вспухают и лопаются огромные пузыри. Вода покрывается пеной. По ней растекается масляное озеро. Это соляр из раздавленного на большой глубине корабля.

С бомбардировщика пятно заметили. Он разворачивается и летит на юг. Карцов кричит, машет ему рукой, хотя понимает - с высоты в триста метров вряд ли заметишь в волнах человека.

А самолет все дальше. Скоро: это едва различимая точка на горизонте.

Карцов один в пустынном море.

Первым делом он сбрасывает тяжелые парусиновые брюки, которыми его снабдили на лодке. Он собрался стащить и свитер, но передумал: вероятно, он долго пробудет в воде, и свитер предохранит от переохлаждения.

Несколько минут Карцов плавает над местом гибели лодки в надежде найти спасательный жилет. Поиски тщетны. И тогда его охватывает страх: уже кажется - он утомлен, холодна вода, слишком учащенно бьется сердце. Он убеждает себя не думать об этом. В конце концов час назад положение его было куда хуже.

И он начинает путь.

Солнце низко над горизонтом. Солнце - это ориентир. Там, где оно садится, запад. Юг левее на восемь румбов.

Курс на юг.

Держаться юга.

В десяти - пятнадцати милях к югу - остров, и на нем база военного флота союзников.

Там спасение.

Вторая глава

Прямые расслабленные ноги ритмично движутся в воде - вверх-вниз, вверх-вниз. Руки совершают медленные длинные гребки. Это кроль - быстрый и экономный вид плавания.

В большом городе на Каспии, где прошли детство и юность Карцова, были традицией длительные проплывы от причальных бонов городского яхт-клуба до едва приметного на горизонте горбатого острова.

Карцов не раз участвовал в этих проплывах, а однажды даже пришел на финиш вторым. Плыть в холодном бурном Каспии было куда трудней, но катера указывали путь спортсменам, и за каждым двигались лодки с сидящими наготове спасателями.

И еще: на Каспии нет акул!

А здесь он уже видел одну. Его высоко подняла волна, и с гребня волны он заметил, как промелькнул на поверхности треугольный плавник - грязно-белый, с розоватым отливом.

Акула исчезла. Вероятно, не заметила человека. А вдруг плывет за ним под водой и только ждет случая, чтобы вцепиться…

Карцов подтянул ноги, опустил голову в воду. Вот почудилось: внизу появилась тень. Решившись, он ныряет ей наперерез. Но море, пустынное на поверхности, пустынно и в глубине.

Он продолжает путь.

Мысль об акуле гвоздем сидит в голове. Теперь он убежден, что ее смущает свет, что она, как все хищники, ждет темноты.

А вечер надвигается. Солнце уже коснулось воды. Еще четверть часа, и тьма окутает море.