Безупречная репутация. Том 2

«Александр Александрович Котов, 1913–1981 гг., советский шахматист и деятель шахматного движения, международный гроссмейстер, шахматный прозаик, заслуженный мастер спорта СССР, чемпион СССР по шахматам, участник турнира претендентов. (Там еще много регалий, я не стала все переписывать, но если вам нужно – дам ссылку на источник, где они перечислены.)

Обратите внимание вот на это: В книге «Тайны мышления шахматиста» описан так называемый «синдром Котова», когда шахматист обсчитывает варианты, не находит среди них ни одного явно выигрышного, вдруг понимает, что время кончается (то есть попадает в тот самый цейтнот, о котором мы с вами говорили), и делает наудачу ход, который им заранее не просчитан и часто оказывается намного хуже тех, которые он обдумал. Понятие «синдром Котова» вышло за пределы шахмат и используется психологами при описании поведения человека».

Вся эта информация доступна в Интернете, при необходимости можете проверить».

Котов и цейтнот. Котов как синоним профессиональной принадлежности. Кажется, все сходится.

Ну и дальше что? Телефонный собеседник бывшего прокурора Гнездилова был любителем шахмат? И что с того? Почему нужно было звонить ему и возмущаться появлением Максима Викторовича Веденеева, который ничем не угрожал, ничего не просил и не требовал, он всего лишь пришел поговорить с родителями об их сыне-осужденном? Или Максим Викторович солгал Зое и его беседа с отцом Леонида была не такой уж безобидной? А может быть, сама Зоя что-то упустила в его рассказе, недостаточно внимательно слушала, не так поняла, не была безупречно точна при пересказе?

Нет, похоже, без встречи с Лианой Гнездиловой никак не обойтись. Во всей этой истории концы с концами не вяжутся – хоть тресни. И вообще, такое впечатление, что эти фрагменты совсем из разных историй.

Зазвонил телефон, и Настя подумала, что это Дзюба. Но оказалось, что Стасов.

– Допрыгалась, – мрачно сообщил он. – Тебя хотят допросить. Только что звонили.

– Следователь?

– Пока только местный опер. Сослался на показания Максима Веденеева о вашем визите. Я долго объяснял ему, что ты приличная немолодая девушка без ветра в голове и ответишь на все его вопросы по телефону, или по скайпу, или в вотсапе, или как он там захочет. В общем, уговорил. А то он уже ехать сюда собрался, бедолага. Ну а дальше ты сама порядок знаешь: если в твоих ответах будет что-то интересное для них, тогда уж допрос по всей форме, официально. Следак самолично, конечно, не приедет, но опера с поручением пришлет. Так что готовься.

– Его интересую только я? Он в курсе, что со мной была Печерникова?

– Конечно. С ней он тоже побеседует, я уже предупредил Зою. Удивительно, но она почему-то не в восторге.

– Ладно, – вздохнула Настя. – Дай ему мой телефон, в вотсапе поговорим.

Ну вот, только недавно ей пришлось побыть в шкуре подозреваемого, а теперь и роль свидетеля подкатила, ждать себя не заставила. Многовато для интервала длиной всего в одну неделю. Без малого тридцать лет Настя находилась по одну сторону границы, проложенной между государством и криминалом, теперь же за неделю довелось дважды побывать и на другой стороне. Ощущения не из приятных, что и говорить… И в эту же неделю уложились два убийства. Погибли два человека, которые так или иначе соприкасались с книгой Константина Веденеева и которых Анастасия Каменская знала лично. Что с этой книгой не так? Проклятье на ней лежит, что ли? Злой рок? Хотя… Андрей Кислов и Николай Маратович Латыпов соприкасались не только с книгой, но и с ее автором. Кислов был давно знаком с Веденеевым и почти дружил с ним, Латыпов дважды встречался. Так, может быть, дело не в книге, а в авторе?

Тихий, немногословный молодой мужчина-инвалид, рано потерявший мать. Сын любящего и заботливого отца, педагога-филолога. Незаметный мастер по ремонту гаджетов. А с ним-то что может быть не так?