Безупречный

— Можем мы, пожалуйста, притвориться, что этого никогда не было? — Ее ладони заглушают ее голос.

Я ухмыляюсь и качаю головой, скрещивая руки на груди, неразумно довольный всем этим.

— Ни единого гребаного шанса, принцесса.

16 Саммер

Папа: Ты можешь приехать на собрание сотрудников на этой неделе?

Саммер: Когда? Во сколько?

Папа: В четверг в час.

Саммер: Да, возможно, мне придется перенести одну из встреч Ретта, которая должна состояться в это время.

Папа: Я уверен, что он сможет договориться о встрече сам. Похоже, ты держишь его на довольно коротком поводке.

Саммер: Еще раз. Он не собака.

Сегодня дует влажный, теплый ветер. Можно было бы подумать, что ветерок охладит мои щеки, но воздух совершенно мягкий. Вся тяжелая работа, которую я проделала в приемной, чтобы успокоиться, пока Ретту делали сканирование, утрачивает значение, когда он выходит из кабинета с ухмылкой на лице.

Самоуверенный ублюдок.

Когда мы покидаем больницу через главный вход, я избегаю его взгляда. Мне неловко. Чертовски неловко. И это так в духе Винтер. Она никогда не была откровенно груба со мной. Она пассивно-агрессивна, она расчетлива. Винтер ведет долгую игру. Я буквально вижу, как наш отец упоминает о том, чем я занималась, а она откладывает эту информацию в сторону, ожидая идеального момента, чтобы смутить меня.

Мне неприятно называть ее коварной, потому что есть какая-то маленькая часть меня, которая действительно любит ее. Восхищается ею. Я хотела бы, чтобы нам дали возможность наладить отношения. Но злая мачеха запустила в это дело свои пальцы и играла нами обеими, как марионетками, легко выставляя меня источником всех семейных раздоров. У меня не было шанса понравиться Винтер, и как бы я ни старалась, она, похоже, не заинтересована во мне. Это то, что не дает мне спать по ночам. Я жажду отношений с ней. Жажду иметь еще одного человека, которого могла бы считать семьей, а не только Кипа.

Когда я вижу Ретта и его семью вместе — даже пристающих друг к другу так, как они это делают, — у меня болит в груди. Я хочу этого однажды.

— Ты обводила наши имена сердечком в своих блокнотах?

Вот как он нарушает молчание.

Я сжимаю губы в твердую линию, заставляя себя не улыбаться. Я не хочу доставлять ему удовольствие и смеяться над его шуткой. Даже если это забавно.

— Нет.

— Неужели ты… — Он замолкает, потирая бороду. — Целовала страницу, которую ты вырвала из журнала?

Я усмехаюсь.

— Я не вырывала ее. Я вырезала очень аккуратно. И теперь я с нетерпением жду возможности пометать в нее дротики.

Он издает лающий смешок и ухмыляется мне, выглядя слишком красивым и довольным собой. Это заставляет меня отвести взгляд и попытаться скрыть свою улыбку. Но, когда я это делаю, мой взгляд падает на «Макларен», припаркованный впереди, в зоне эвакуации, с включенными аварийными сигналами. Этот номерной знак заставляет меня остановиться как вкопанная.

ДОКТОР ХАРТ [33].

Будучи подростком, я считала это остроумным. Теперь я думаю, что это ни с чем не сравнимо.

— Ты в порядке? — Рука Ретта опускается на мою поясницу. Когда он смотрит на меня сверху вниз, на его лице отражается беспокойство. — Я просто шучу. Тебе, наверное, следует уволить меня за сексуальное домогательство.

— Я… — Я качаю головой. — Нет. Просто мой бывший. — Я киваю в сторону автомобиля, припаркованного примерно в десяти автомобилях от нас.

Он следует взглядом за моим, а затем закатывает глаза, заметив дорогую спортивную машину.

— Ну конечно.

Я просто сглатываю в ответ.

— Нравится ли нам этот бывший? — Его пальцы пульсируют на моей пояснице, и я прижимаюсь к нему, не забывая о том, как он встал, чтобы защитить меня, когда Винтер выпустила когти.

— Это сложно, — выдыхаю я.

— Насколько сложно? — Голос Ретта становится резким, и это заставляет меня поднять на него глаза и отвернуться от незаконно припаркованной машины Роба.

— Все так сложно, как будто между нами все кончено. Он двинулся дальше. Но каждый раз, когда он узнает, что я делаю то же самое, он возвращается в мою жизнь. Например, он увидел по телевизору видео, где я показываю тебе большой палец в Пайн-Лейк, и этого оказалось достаточно, чтобы он начал вынюхивать.

Ретт наклоняет голову ближе, стирая то небольшое пространство, которое еще оставалось между нами. Его глаза прикованы к моим. Он смотрит на меня так же, как и всегда. С непревзойденной силой.

— Это мероприятие не транслировали по телевидению. Это значит, что он изо всех сил старается выяснить, что ты делаешь, и, вероятно, ищет видео на YouTube.

Той ночью, когда Роб сказал мне, что видел мой жест по TV, я даже не усомнилась в этом. Но Ретт прав. Я знаю, какие события транслируются по телевидению, — Кип был очень требователен к этому, — так что Роб никак не мог случайно наткнуться на отснятый материал. Теперь я не могу поверить, что не уловила ложь.

— Черт. Это… жутко. — Я моргаю и смотрю на Ретта, другая рука которого обхватывает мой локоть. Он поворачивает меня к себе.