Безусловное искоренение (СИ)

— За первый стих почти у всех долг одинаковый — служение силам Ада.

— То есть, вы все солдаты Ада? Когда-то были людьми?

— Да. Демоны перерождаются исключительно из человеческих душ.

— Получается, что тоже им стану.

— Да. Когда твоё физическое тело из этого мира будет полностью умерщвлено.

— А за второй стих, что ты должен?

— Не знаю. Долг второго стиха мне неизвестен.

— Что даст тебе третий стих?

— Третий стих — стих крови. Этот стих требует возмездия для своих врагов. Четвёртый, пятый и шестой для меня закрыты. Пока не прочёл предыдущий стих, следующий останется в неведении.

Наш диалог прервал дикий рёв со стороны поднимающегося в небо пепелища.

— Эта тварь никак не сдохнет… — Тихо прошипел я.

— Башню на восемь часов! — Крикнул Сантьяго, стоя на танке.

Семьдесят двойка покорно развернула ствол в указанном направлении и застыла, в ожидании израненного гибрида.

— Прикрой уши, не хватало ещё одной контузии.

Из-за угла развалин показался монстр. Из места отсечения левой лапы бежала густая кровь, разливаясь реками прямо под хозяином. Несколько пулевых отверстий в морде гада тоже кровоточили. Тварь ослепла, Муся сделала своё дело и спасла мне жизнь. Похоже, что взрывом гранаты тварь ещё сильнее ранило. Передвигалась она медленно, переваливаясь с трёх лап. Броня почти вся разрушена. Тварь издаёт хрипы, из её рта сочится кровь и слизь. Каждая рана напичкана осколками от взрыва мины и гранаты. На ней почти не осталось живого места.

— Огонь! — Крикнул Сантьяго.

Меня обдало горячим воздухом от выстрела из танкового орудия, чуть не сбив шлем с головы. Снаряд попал точно по гибриду, разорвав его тело почти надвое. Инфернальные осколки прочно впились в его тело, прожигая тушу монстра.

— Готов, уродец. — Высунулся из башни довольный Камыш.

— Да. Сколько он наших положил. Сука. — Добавила Стерва.

— Надо переносить танк ближе к парковке за ТЦ и взрывать ебучий Монолит.

— Людвик сильно ранен, да и вместе с ним у нас всё равно нет шансов на перенос. Минимум четверо опытных демонов смогут перенести такой вес. Жаль, что Мизери сгинула.

— А если танк бросить? У нас осталось же немного взрывчатки? — Поинтересовалась Стерва.

— Вся взрывчатка осталась в рюкзаке у Дуба. — Сказал Сантьяго.

— А Дуба разорвало вместе со взрывом в ТЦ… — Коротко ответил я.

— Так вот почему так сильно рвануло… — Удивился Тахон.

— Сука. А РПГ? У нас же было порядка пяти РПГ и около десятка снарядов для него. — Продолжала Стерва.

— Ничего не осталось. Последние выстрелы для РПГ потратили на эту тушу. — Сказал Тахон. — Есть гранаты, но их тоже надо достаточно много, чтобы разрушить Монолит.

Всех пробрала тяжесть отчаяния, которая по кусочкам разрушает тебя изнутри. Мы прошли большой путь, потеряли близких, друзей, товарищей, стоим почти вплотную у цели, но… Как же так. Почему всё так происходит. Мы почти выполнили задачу, осталось совсем чуть-чуть. Надо что-то решать, иначе все жертвы были зря, все усилия сгинут в пучине нашего горького поражения. Где-то есть путь к победе, просто мы его не замечаем, носимся рядом, как слепые щенки в поисках еды. Надо подумать. Просто подумать. И сделать.

— Значит покатим все прямо на танке. Да, грохот будет стоять просто безумный, но не думаю, что мы сможем нашуметь ещё больше, чем сейчас. — Сказал Камыш.

— Ага, блядь. Умно. Только у танка гусеница сбита, как мы поедем на нём?

— Не обещаю, что сработает, но попробую. — Вызвался Сантьяго.

— Сможешь починить? В прошлой жизни был механиком танка? — Удивлённо спросил Тахон.

— Не. Я лишь преобразую сломанную вещь в инфернально — работающую. Как с аккумулятором сделал. Теперь он питает танк инфернальным электричеством.

— Пробуй. Надеемся на тебя.

Я собрался с силами и сквозь болезненные колющие ощущения по всему телу подполз к тяжело дышащему Людвику.

— Ну как ты, Люд?

— Это тело уже не пригодно для боя… Оно умирает. Помоги мне перенестись в другое.

— Ты так можешь?!

— Да. Второй стих.

— Люд, конечно. Что мне делать?

— Найди свежий труп. Сделай надрез в грудной клетке, и вытащи сердце и замени его моим чернильным. Дальше я сам справлюсь.

Людвик без труда сделал надрез в своей груди и стал копошиться там рукой. Мерзость. Вскоре он уже вынимал руку наружу, держа в ней чернильную массу, которая сочилась мазутной густой кровью.

Глава 10

Я не осмелился вскрыть труп Шныря. Совесть не позволила, хоть для неё и не было сейчас времени. Пришлось извиниться перед Маркером, снять броник и провести отвратительную процедуру.

— Прости, Маркер. Мне правда жаль, но это поможет нам победить.