Безвинная

Время шло. Но Биффи еще дышал, а пока он дышал, лорд Маккон упорно, раз за разом повторял одну и ту же цепочку действий: куснуть, лизнуть, куснуть, лизнуть… Его не отвлек от этого даже плеск воды, ознаменовавший появление врагов.

Профессор Лайалл поднялся и встал в оборонительную позицию, приготовившись в случае необходимости сменить облик. Луна над головой и запах человеческой крови придали ему сил. Но трое молодых людей, выбравшихся на лестницу набережной, не проявляли никакой враждебности. С искаженными страданием лицами, они положили на нижнюю ступеньку безжизненное тело и подняли над головой пустые руки. Один плакал, не скрывая слез, другой вполголоса бормотал что-то невнятное. Третий, хмурый юноша, прижимавший к груди обглоданную почти до костей руку, проговорил:

— У нас больше нет причин драться с тобой, оборотень. Наш хозяин мертв.

Стало быть, трутни, а не наемники.

Профессор Лайалл принюхался, пытаясь почуять вампира сквозь пропитавшие воздух человеческую кровь и тухлую воду, и, ужаснувшись, попятился, цепляясь ботинком о ступеньку. К едва уловимому запашку гнилой крови и разложения примешивались почти хмельные ноты, указывающие на происхождение — своеобразный букет вроде того, что позволяет знатокам безошибочно различать сорта хорошо выдержанных вин. В сущности, нечто подобное, напоминающее о давно ушедших временах, и чувствовал Лайалл — аромат старинного хереса под пленкой сосновой смолы. Ни один современный рой не мог издавать такой аромат! Да что там — он был присущ одному-единственному на всей земле вампиру. Бета стаи Вулси мог бы угадать, кто лежит перед ним, по одному этому запаху, даже если бы не был знаком с его обладателем, кормчим. Пожалуй, поскольку мертвый вампир больше не являлся членом Теневого совета, его следовало называть прежним, забытым именем — сэр Фрэнсис Вальсингам.

— Королеву Викторию это не обрадует, — сказал Лайалл своему альфе. — Какого черта он не послал кого-нибудь другого исполнять эту грязную работу?

Лорд Маккон не отрывался от наложенной им самим на себя епитимьи: куснуть, лизнуть, куснуть, лизнуть…

Три трутня подняли мертвого хозяина и медленно двинулись вверх по лестнице, обойдя кругом неподвижные фигуры графа и Биффи. Даже в горе они не могли не содрогнуться при виде кормящегося Анубиса. Когда процессия оказалась подле профессора Лайалла, тот заметил, что пуля лорда Маккона попала Вальсингаму прямо в сердце — и впрямь удачный выстрел.

Но результат — убийство вампира — совершенно не радовал. Подобных ему сверхъестественных было слишком мало, чтобы это сошло с рук даже главному сандаунеру БРП. Отчасти утешало, что кормчий был одиночкой и не имел прочных связей ни с одним роем. И все же вампирское сообщество неминуемо потребует платы — кровавой, как водится, жертвы. Однако это была лишь малая часть проблемы: основную сложность представляли отношения кормчего с Букингемским дворцом. Пусть этот вампир предал себе подобных, похитив чужого трутня, — все равно с его смертью образовалась брешь, ликвидировать которую королеве Виктории будет трудновато. Вальсингам служил советником при троне со времен Доброй Бесс — королевы Елизаветы. Именно его познания в римской стратегии и управлении поставками позволили расширить пределы Британской империи. Гибель личности подобного масштаба — из-за собственной дурацкой ошибки, непростительной паники, вызванной беременностью бездушной от оборотня, — была невосполнимой потерей для всех граждан Великобритании. Даже оборотни на свой лад будут горевать по нему.

Профессор Лайалл, безупречно воспитанный и не имеющий привычки сквернословить, проводил глазами трутней, уносящих прочь мертвого кормчего, и коротко сказал:

— Тысяча адских чертей.

После чего долгих пять часов простоял молча, выжидающе, внимательно и настороженно оглядываясь по сторонам, пока лорд Маккон, все еще в форме Анубиса, до последнего не желающий сдаваться, пытался спасти умирающего трутня.

Упрямство графа было вознаграждено: перед самым рассветом, когда солнце вот-вот могло свести на нет все его труды, Биффи открыл глаза — желтые, как лютики. И взвыл от боли, растерянности и страха, когда его тело начало свои преобразования. Вскоре на грязной ступеньке лестницы лежал — весь дрожащий, но целехонький — красивый шоколадно-коричневый волк с рыжими подпалинами на животе.

Лорд Маккон вышел наконец из формы Анубиса и широко улыбнулся своему бете.

— Ну вот, теперь ревунам будет о чем петь.

— Как это понимать, милорд? Вы справляетесь с метаморфозой только в самых трудных случаях? — профессор Лайалл не мог скрыть невольного восхищения.

— Ну теперь он ваша забота.

Лорд Маккон встал и потянулся так, что позвоночник хрустнул. Его карие глаза с удивлением глядели на быстро светлеющее небо.

— Лучше бы поскорее отнести его домой.

Профессор Лайалл кивнул и склонился над новоиспеченным волком, чтобы взять его на руки. Биффи вяло поотбивался, а потом бессильно обмяк в крепких руках беты. Метаморфоза отнимала силы даже у лучших из них.