Безвыходное пособие для демиурга (СИ)

— Да так, бандитская пуля ноет к непогоде.

— Идиот! — Лера стукнула меня сумочкой по голове.

— Не думаю, что от побоев люди умнеют. — сказал я подруге.

— Слушай, Глеб, ты достал хорошее кино. Продай его в Голливуд. — я попытался сменить тему разговора, уводя ее от своего здоровья. — Так все снято с пафосом и надрывом, аж плакать хочется!

— Веселишься? — проскрипел Глеб. — А теперь я хочу тебя спросить. Ты писал роман и про нашего Петровича. Его там убили?

— В общем, да. Но не эти трое, а Великий Инквизитор.

— Это само собой. — хмыкнул Глеб. — С ним еще хоббиты были на посылках.

— Да я серьезно. Лера видела. Я писал это ночью.

— А говорят, что перед смертью — не надышишься. Тебе, везунчик, похоже, удалось удивить бога. — Глеб закрыл крышку «ноута». — А вот и хорошая новость. Нет Петровича, не существует и проекта. Дело погребли под грифом «Секретно». Я не знаю, что ты там ночью написал, но ордера на твой арест у нас больше нет. И исследований нет, и начальства, курирующего разработку секретной компьютерной программы — тоже нет.

— Ты еще скажи, что все память потеряли. — усмехнулся я.

— А ведь почти угадал! Мы дали подписку о неразглашении. Нас в отделе было тринадцать человек во главе с Петровичем. Утром пришел приказ из Москвы: нас всех повысили, представили к правительственным наградам, и даже переводят в столицу.

— Рад за тебя. — я пожал плечами. — И как теперь к тебе обращаться: Ваше Благородие?

— Нет, Гера. Хуже: я теперь — Мое Преосвященство. — вздохнул друг и снова пригубил бокал.

— Ну, если Твое да еще и Преосвященство, то тогда — конечно. Вот падаю в ноги: Глеб, они ведь украли нашу прелесть! Противные, гадкие хоббиты с хоботами!

— И слава богу. — кивнул головой Глеб. — Все враги в огненной пучине Мордора позорного, а мы — живы. И, знаешь, этот Морозов, ну, тот что руководил казнью Петровича, тот еще фрукт! На него даже дело не заводят. Более того, это по его распоряжению сворачивают исследования и заметают следы. Скажи, Гера, только честно, что ты там такое написал, что они самого Петровича убрали? И кто на самом деле Морозов Никита Аркадьевич?

— А ты так и не понял? — я встал из-за стола. — Это гофмейстер Ордена, человек, который якобы умер накануне этих событий. Его смерть и вселение во Льва Григорьевича души Великого Инквизитора произошли почти одновременно.

— Я думал, ты не станешь мне байки травить. — укоризненно покачал головой Глеб. — А еще друг называешься!

Во всех дверях кафе одновременно появились спецназовцы с оружием наперевес:

— Всем сохранять спокойствие! Поднимите руки и оставайтесь на местах.

Мы подчинились.

Лицо официанта из заспанного мгновенно преобразилось в перепуганное.

Официанта, охранника и бармена увели в подсобное помещение, видимо, чтобы поговорить с нами без лишних ушей.

Через минуту вошел тот самый Морозов, который убил Петровича. Он посмотрел каждому из нас в глаза, разрешил сесть, открыл «ноутбук», полистал в обе стороны запись веб-камеры и скривился:

— Дешевая подделка. Монтаж топорный. Даже мусор на заднем плане полностью зачистить не смогли. Вот значит, что смотрит нынешняя молодежь. А мы так надеялись, что вам понравится «Черная Молния» или «Приключения Шерлока Холмса». Так нет же, вы все пытаетесь раскрыть настоящие тайны. В общем, все мы были такими тридцать, а то и все сорок лет тому назад.

Морозов захлопнул «ноут», и вернулся к нам:

— А ты, стало быть, знаменитый человек-ключ? — посмотрел на меня старик. — Что ж, книги больше нет. Но я не могу не удержаться и не предложить играть на своей стороне. Подумай, Герман. Ты хотел литературной славы — ты получишь ее, благо, талант у тебя есть. Мы увезем тебя вместе с Валерией в Москву, купим вам квартиру. И пиши себе на здоровье. Мы даже найдем тебе литературного агента. Что скажешь?

— А что взамен? — красные лучи прицелов замерли на каждом из нас. Пальцы на спусковых крючках сильно меня нервировали. Я чувствовал, что потею, но никак не мог взять себя в руки.

— Ты ведь понимаешь, что мы можем найти и другие книги. Но вот попасть внутрь текста, понять, что они несут в наш мир — это под силу только тебе. Ты будешь нашими глазами и ушами, сталкером, если хочешь. Раньше мало кто задумывался о том, что книги думают и чувствуют, как люди. Магические фолианты сжигали на кострах, даже не пытаясь понять, что же таится под обложкой. Ты, Герман, не просто провалился в гримуар, ты стал его частью, тебе позволили вернуться и не сойти с ума. И это была величайшая книга! Я думаю, теперь перед тобой откроются все двери, на тебе отныне стоит несмываемая печать избранничества. — И уже обращаясь к спецназу. — Да уберите вы стволы. Видите, ребята напуганы.

— Но вы убили Петровича. — возразил я. — И книгу уничтожили.