Безымянка

Мы двинулись по коридору, минуя распахнутые бронедвери, заглядывая в поперечные ходы и тупики. Кое-где валялись куски шифера, обрывки рубероида с оплавленными краями да сгнившие обломки мебели. Два хода было завалено оползнями, а в одной из крошечных комнаток стоял целехонький унитаз. Фаянсовый агрегат был настолько густо загажен ссохшейся зеленой слизью, что сомнений быть не могло: мэрги не первый год пользуются этим укромным местом, чтоб метнуть туда икры.

— Буэ! — выразил общее мнение Вакса.

В нескольких метрах до лестницы, ведущей вглубь, Ева остановилась. Шумы с поверхности досюда уже не долетали, поэтому любой произведенный звук мгновенно становился достоянием всего бетонного лабиринта.

Снизу доносились голоса. Неразборчивые, приглушенные расстоянием, но это были человеческие голоса, и ни с чем иным их спутать было нельзя. Разговор перебивался всплесками, цепным лязгом и звонким постукиванием.

Ева притушила фонарик рукавом и медленно приблизилась к лестнице. Взглянув вниз через кованые перила, жестом подозвала нас.

— Воды минимум по колено, — объяснила она. — А до того места, где Эрипио шумит, от шахты — метров десять, а то и все двадцать. Отсюда не определить точнее. В любом случае подойти незаметно не получится. И коридор там широкий, не такой, как здесь.

Хоть Ева и говорила шепотом, Вакса все расслышал — недаром лопоухий, каналья. Он отстранил меня, перегнулся через поручень и внимательно всмотрелся в еле различимые контуры площадки нижнего этажа.

Пацан так уверенно меня двинул, что я решил не вмешиваться. Просто крепко ухватил его за портупею, чтоб не грохнулся, и дождался, пока наглядится в полумрак.

— Получится, — вынес вердикт Вакса, отталкиваясь от перил и оборачиваясь. — Я смогу подобраться к ним.

— И как же? — поинтересовалась Ева.

— Там вдоль стены то ли бордюр, то ли балка какая-то. С ладонь шириной. Я худой: пройду потихоньку.

— Даже если и сумеешь подкрасться, — проговорил я, чувствуя, что безумная идея пацана нравится мне все меньше, — как ты собрался справиться с четырьмя вооруженными мужиками? Выпрыгнешь и напугаешь? Сомневаюсь, что Эрипио умрет от разрыва сердца.

— Есть у меня одна задумка, — хитро прищурив подсвеченный фингалом глаз, сказал Вакса. И обратился к Еве: — Помнишь свой фокус с учебной гранатой?

Я почувствовал, как нижняя челюсть отъехала, и поспешил захлопнуть хлеборезку. Он что, все-таки повредился головой во время аварии?

— У меня, знаешь ли, больше нет при себе учебных гранат, — медленно ответила Ева.

Мне показалось, Вакса хищно ухмыльнулся под маской респиратора, хотя в полумраке я мог и ошибиться.

— Зато есть настоящая, — констатировал пацан. И шутливо погрозил пальцем: — Только не надо ля-ля! Я видал, когда ты ствол из сумки вынимала.

Ева обернулась ко мне, словно ища поддержки. Я не смог придумать, что возразить. Поднял брови и брякнул извиняющимся тоном:

— Он глазастый.

Несколько секунд утробу бункера раздирала тишина. Казалось, даже наропольцы заткнулись, чтобы дать обескураженной Еве понять, что Вакса не шутит.

— Да вы оба психи, — наконец обронила она. — Беспросветные.

— Главное, чтобы картонки ваши не покрошило, — деловито сказал Вакса. — А то считай — зазря старались. Давай сюда свою бабахалку. РГ-42, кажись?

Теперь челюсть отвалилась и у Евы.

— Он и марку разглядел… — только и смогла она ответить, извлекая из сумки зеленый цилиндр. — Я ж ее прихватила из «Урала» чисто механически, даже не думала, что понадобится.

— В замкнутом пространстве взрыв будет чудовищный, — тихо сказал я, предчувствуя беду. — Свод, конечно, выдержит, стены здесь толстые, но… Егор, ты уверен, что успеешь укрыться? Мы ведь даже не знаем, есть ли там подходящее место.

— Лазали, падали, жопу поцарапали, — отбрехался он одной из своих дурацких присказок. — Найду щелку, не боись. Ты все равно слишком жирный, не пройдешь по бордюрчику. А она… — Вакса оценивающе оглядел Еву. — Не, ты-то не толстая, ты очень даже ничего. Но некоторые… эм… выпуклости мешать будут. Не веришь? Сама погляди и прикинь.

— Я уже прикинула: не пройду. И, честно говоря, сомневаюсь…

— А вот теперь замолчи, — оборвал ее Вакса. — Мы не затем в такую дыру забрались, чтоб сомневаться.

Ева не стала спорить, хотя было видно, что она не разделяет оптимизма пацана, жаждущего рвануть наступательную осколочную гранату в заброшенном бункере.

Я тоже не разделял. Но понимал, что это шанс. А еще я доверял Ваксе как никому другому, несмотря на наш утренний секрет. За годы соседства с этим пацаном я научился различать, когда он хорохорится и бравирует, а когда говорит о чем-то взвешенно и серьезно.

Сейчас ситуация попадала под второй пункт. Вакса не выпендривался. Ему был нужен этот поступок, а я не вправе был запрещать.

— Только попробуй подставиться, только попробуй хоть царапину… — сбивчиво начал я, но Вакса хлопнул по плечу, прерывая напутствие. Подмигнул и, не дожидаясь, пока я передумаю, стал спускаться.