Безымянлаг

– Спрячь. – Он кинул деньги и бритву Маляру и громко сказал: – Мужики, вас перестреляют, а я не пил, пойду, договорюсь.

Возражений не последовало. Седой обмотал ноги простынями, потому что пройти к выходу, не запачкав ноги рвотой и кровью, было невозможно. Времени, чтобы найти в прихожей свою обувь и надеть фуфайку, не было, в открытую дверь на седого зэка через прицелы смотрел строй вохров.

– Не стреляйте, – как можно спокойнее произнес седой зэк, поднимая руки. – Я один.

– Что происходит? – спросил вохр с нашивкой сержанта.

Но зэк не успел ответить; на дорогу вылетел «ГАЗ-61». Автомобиль резко затормозил, из него вышли два человека и быстрым шагом направились к вохрам. Строй мгновенно убрал винтовки и встал по стойке смирно. Седой зэк опустил руки, но с крыльца не сошел.

– Что здесь происходит?! – спросил старший майор НКВД в каракулевой шапке.

– Не могу знать, товарищ начальник лагеря! – выпалил ошалевший сержант.

– Разрешите обратиться, гражданин начальник, – сказал седой зэк, и старший майор повернулся к нему с таким видом, как будто с ним заговорил воздух. Но взгляд зэка не смутил, он спокойно продолжил: – Заключенные похитили бочку древесного спирта и выпили ее почти всю. В данный момент они умирают от отравления и большой опасности не представляют.

– А ты почему не пил? – спросил второй, с петлицами майора НКВД.

– Потому что запрещено, гражданин начальник, – бодро ответил седой зэк, глядя перед собой, и ни один мускул на лице не позволил усомниться в его искренности.

– А почему стреляли? – задал вопрос сержанту начальник лагеря.

– Боец охраны пошел проверить, почему из барака доносится шум, и подвергся нападению, товарищ старший майор.

– Они ослепли, гражданин начальник, вохр испугался и выстрелил, после этого заключенные на него напали, – уточнил седой зэк.

– И что теперь делать? – самому себе сказал начальник лагеря, но от его растерянности всем стало не по себе.

Майор, скорее всего заместитель, широко развел руки и попытался глубоко дышать.

– Разрешите, я выведу на улицу оставшихся в живых, гражданин начальник?

Старший майор молчал, а заместитель за его спиной быстро кивнул. Седой зэк нашел свои ботинки и фуфайку в прихожей и исчез в бараке. Вдвоем с Маляром они вытаскивали живых заключенных на снег перед бараком. Вохры брезгливо их обыскивали, отпрыгивая, когда кого-нибудь начинало тошнить. Пока два руководителя наблюдали за процессом, сержант сбегал и позвонил в медсанчасть и в гараж.

– Это все живые, гражданин начальник, в бараке только трупы.

Вохры проверили сказанное, после чего в барак зашел начальник лагеря. Седой закурил, но к нему подбежал заместитель.

– Ты новенький, да? Я Геннадий Аркадьевич Чернецов, быстро садись в машину и дуй к Берензону. Расскажи, что здесь случилось, и пусть придумает новый запасной план, понял? Давай быстро, пока Морозов не видит.

Никакой другой машины, кроме «ГАЗ-61», вокруг не было.

– Садись спереди, сзади все сиденье запачкаешь, и папиросу брось, – грубо скомандовал молоденький водитель. – Фу, ну и воняет от тебя, открой окно. Что за работа – одно говно возить!

– Это ты сегодня энкавэдэшника вдоль колонны вез?

– Твое какое собачье дело? И вообще, это… Забыл, как к старшему по званию обращаться?

– Никак нет, гражданин начальник, – сдержал улыбку седой зэк и отвернулся к окну.

На выезде из лагеря никто вопросов машине начальства не задавал. Автомобиль миновал шлагбаум, и мир изменился. Седой зэк сразу понял – вся разница в деревьях, и так на них засмотрелся, что не заметил, как подъехал к кварталу четырехэтажных домов. Было странно, что город начинается так близко от лагеря, но здания исчезли, а других больших домов вокруг не было, что было еще удивительнее.

– Выходи давай.

Водитель провел седого по темному узкому подъезду и громко постучал в дверь. Берензон открыл быстро.

– Что случилось?

– Вот этот расскажет, – толкнул в плечо седого зэка водитель. – Я побежал, мне надо Морозова еще везти.

Седой зэк прошел в прихожую и подумал, как давно он не видел обычного человеческого жилья. Берензон провел его в конец коридора в кабинет и запер дверь. Комната в отличие от скромной прихожей была обставлена со всем возможным великолепием: на полу и стенах были ковры, массивный стол помнил дореволюционные времена, на нем стояла малахитовые чернильница, пресс-папье и часы в одном стиле. Берензон сел на кушетку, покрытую багровым покрывалом, и приготовился слушать.

– Там в зале – пьянка, сына Маркова обмывают. Выкладывай, что произошло?

– В общих чертах тоже пьянка, товарищ Берензон, – начал седой зэк и подробно изложил все события вечера в блатном бараке. – Чернецов сказал, чтобы вы придумали новый запасной план.

Берензон все это время внимательно слушавший рассказ, снял очки и, закрыв лицо маленькими ладонями, тихо застонал.