Безымянная девушка

– Бена сейчас дома нет, – говорит он. – Но вы представьтесь, оставьте свой телефон, и я скажу ему, что вы заходили.

Консьерж дает мне листок бумаги и ручку, и я записываю свои данные. Потом, подумав, что Бен может не вспомнить меня в череде женщин, принимавших участие в исследовательском проекте доктора Шилдс, добавляю: «Я – Респондент 52». И складываю листок пополам.

С тех пор прошло более часа, от Бена пока ни слуху ни духу. Я потягиваюсь, разминая спину. С катка Уоллмен-Ринк доносится голос Мэрайи Кэри, исполняющей «All I Want for Christmas Is You». Переехав в Нью-Йорк, на первых порах я часто приходила сюда, но в этом году на коньки еще не вставала.

Я поднимаюсь со скамейки с намерением выбросить в урну стаканчик из-под кофе, и тут звонит мой телефон. Я хватаю его, вижу на экране имя Ноа.

За эти выходные так много всего произошло, и я почти забыла, что мы сегодня собирались вместе поужинать.

– Итальянская кухня или мексиканская? – спрашивает он, когда я принимаю вызов. – Тебе вообще нравится та или другая?

Я медлю с ответом, невольно вспоминая Томаса в своей постели.

Я не должна чувствовать себя виноватой, ведь Ноа я видела всего два раза в жизни. И все же меня мучает совесть.

– Я с удовольствием с тобой встречусь, но только давай без лишней помпы, ладно? – предлагаю я. – У меня был очень тяжелый день…

Он реагирует спокойно.

– Так мы можем просто остаться дома. Я открою бутылочку вина, закажу еды из китайского ресторана. А хочешь, приду к тебе?

Сейчас я не в состоянии идти на свидание и нормально общаться. Но Ноа отшивать не хочется.

Громкоговоритель на катке разражается зычным голосом:

– Объявляется десятиминутный перерыв. За это время мы приведем в порядок лед. Выпейте пока горячего шоколада, а потом снова добро пожаловать к нам!

– У меня идея! – говорю я Ноа.

* * *

Я с детства катаюсь на коньках – все зимы проводила на замерзшем озере неподалеку от дома родителей – и весьма преуспела в этом деле. А Ноа, вытаскивая из рюкзака свои коньки, объясняет:

– Я до сих пор по выходным играю в хоккей за университетскую команду.

Мы делаем несколько кругов, потом он поворачивается лицом и едет задом, берет меня за руки, шутит:

– Не отставай, черепаха.

Я торможу, острием лезвий вонзаясь в лед. Мышцы ног горят.

Это то, что мне нужно: тихо падающий снег, движение, громкая музыка, всюду вокруг розовощекие детишки.

И серебристая фляжка с мятным шнапсом, которую Ноа протягивает мне, пока мы передыхаем у бортика.

Я делаю глоток, потом быстро еще один.

Возвращаю ему фляжку и отталкиваюсь от бортика.

– Догони, если сможешь, – бросаю я ему через плечо и начинаю разгоняться.

Я мчусь к изгибу овального катка, чувствуя, как холод обжигает лицо, а из груди рвется смех.

И вдруг в меня врезается некая твердая масса. От столкновения я едва не падаю.

Ноги спотыкаются. Я инстинктивно выбрасываю в стороны руки, пытаясь найти точку опоры на льду.

– Будь осторожна, – говорит мне в ухо низкий мужской голос.

Я хватаюсь за ограждение. Пальцы в самый последний момент смыкаются вокруг железной поперечины, предотвращая мое падение.

В следующую секунду ко мне подъезжает Ноа. Я тяжело отдуваюсь.

– Цела? – спрашивает он.

Я киваю, но на него не смотрю. Глазами пытаюсь отыскать в толпе мужчину, что налетел на меня, но его невозможно разглядеть в круговерти развевающихся шарфов, теплых курток и взмывающих вверх ног со сверкающими серебристыми лезвиями коньков.

– Да, – наконец отвечаю я, все еще тяжело дыша.

– Сделаем перерыв? – предлагает Ноа. Он берет меня за руку и уводит со льда. У меня дрожат ноги; кажется, лодыжки вот-вот подвернутся.

Мы находим скамейку в стороне от людских толп. Ноа вызывается сбегать за горячим шоколадом.

Телефон, поставленный в режим вибрации, лежит у меня в кармане, но я все равно волнуюсь, что, возможно, пропустила сообщение от Бена. Поэтому я киваю Ноа, благодарю его. В ту же секунду, как он скрывается из виду, я проверяю свой телефон. Экран пустой.

Должно быть, тот мужчина врезался в меня по чистой случайности. Просто он произнес те же слова, что и Томас: «Будь осторожна».

Радостное возбуждение, что владело мною на льду, когда я, держась за руки с Ноа, каталась на коньках, исчезло.

Он возвращается к скамейке с двумя пластиковыми стаканчиками. Я улыбаюсь ему, но Ноа словно чувствует перемену в моем настроении.

– Тот тип будто из-под земли вырос, – замечает он. – Не ушиблась?

Я смотрю в его теплые карие глаза. Мне кажется, из всего, что окружает меня, он один незыблем. Уже не в первый раз я недоумеваю, как меня угораздило лечь в постель с Томасом в пятницу вечером.

Если б я только знала, чем для меня обернется то мое импульсивное решение. И, возможно, расплата еще впереди.

И мне вдруг подумалось, что в моей вселенной Ноа – единственное, о чем не знает доктор Шилдс. На одном из первых компьютерных сеансов я ей описала свою первую ночь с ним, но имени его я не упоминала. И скрыла от нее, что я по-прежнему с ним встречаюсь.

Вероятно, подсознательно я хотела это утаить: пусть хотя бы частичка моей жизни принадлежит мне одной.