Безымянная Колючка

— Сколько сама пожелаешь? Ты будешь получать жалование за неделю. Если, скажем, захочешь уйти посреди недели – не получишь ничего. В обязанности служанки не входит грязная работа: уборкой, стиркой и прочим занимаются мои рабы. Ты же будешь обеспечивать мне комфортное пребывание и долю развлечений: приносить еду, делать письменные задания, приносить и забирать мою личную корреспонденцию. Иногда будешь посещать со мной различные мероприятия. По правилам академии, я не могу тебя и пальцем тронуть во всех смыслах этого слова, невзирая на то, что, формально, стану твоим господином. И, я повторяю, никто не посмеет тебя обидеть, потому что это будет считаться оскорблением меня лично. Не подумай, что я хвастаюсь, но здесь не так много людей, готовых перейти мне дорогу.

Вообще-то, это звучит именно как стопроцентное хвастовство, но мне плевать. Воодушевленная тем, что все не так уж страшно, как кажется на первый взгляд, я задаю последний, самый решающий и животрепещущий вопрос.

— И каким будет мое жалование?

— Тэоне я платил двадцать серебряных в неделю. – Он придирчиво и вместе с тем небрежно окидывает меня взглядом. Как будто решает, чего я стою и не будет ли цена слишком высока. Ему явно очень не хочется переплачивать. – Ты будешь получать пятнадцать. Не обижайся, но выглядишь ты недостаточно хорошо, чтобы своей мордашкой скрашивать мои скучные серые будни. Да и твой рабский статус тоже мне не на руку.

— Почему бы тогда не выбрать кого-то посимпатичнее и без клейма?

Он улыбается, давая понять, что как минимум ему интересны мои прямые вопросы.

— Потому что у меня добрая душа, и, по меньшей мере, одно из сердец знает, что такое сострадание.

Я не верю ни единому слову. Сострадание – это когда вы видите щенка в луже, скидываете с плеч страшно дорогой плащ, кутаете в него несчастное животное и, исполненные желания сделать мир лучше, несете щенка домой. Добро – это почти то же самое, но плащ вы портить не станете, а щенка передадите на псарню. Хотите верьте, хотите нет, но мой великолепный мертвый Ашес был единственным, кто проявил ко мне сострадание и добро, при этом не глядя на меня как на мокрого грязного зверька.

— Твоя сестра много раз хвалила твой блестящий ум и ядовитое чувство юмора. - Он смотрит на меня так, словно собирается похвалить. - Надеюсь, она не сильно преувеличивала?

Тут я уже никак не могу сдержаться и позволяю себе порцию злого смеха. Тэона – и вдруг хвалила меня? Он уверен, что мы говорим об одной и той же эрд’Кемарри?

— Прошу прощения, - под его хмурым взглядом я тут же затихаю, хоть внутри продолжаю хохотать. – Просто мы с Тэоной были не очень дружны. Лучшее, что я слышала от нее в свою сторону - уверения, что я могла родиться еще уродливее.

— То же самое я регулярно говорю своему брату. – Губы моего собеседника трогает хищная улыбка. – Просто чтобы он не задирал нос и не забывал, кто старший. В целом, он неплохой парень, разве что дурак, каких свет не видывал.

— Ты сказал, что одалживал его помощницу, значит, твой брат тоже учится в Аринг-Холле. Он не может быть дураком, раз поступил сюда.

— Вот теперь я начинаю понимать, что имела в виду Тэона, кода нахваливала твою проницательность. – Он откидывается на спинку стула, и на этот раз его оценивающий взгляд куда благосклоннее. – Ты только что подняла свое содержание до семнадцать серебряных монет, а если и дальше будешь такой же умницей, я покажу, что могу быть очень… - Он так резко подается вперед, что я едва не задыхаюсь, когда мой нос оказывается едва ли не расплющивает его лицо. – Я могу быть очень щедрым, малышка.

— Я согласна, - отвечаю скороговоркой и отодвигаюсь подальше вместе со стулом.

Он и глазом не моргнул. Вместо этого растягивает губы в недоброй улыбке, давая понять, что знал ответ еще до того, как задал вопрос.

Для меня все проще простого. Я слишком хорошо знала Тэону. Она никогда бы не стала чьей-то помощницей ради денег или любых других материальных выгод. Тэона могла бы угодить в ловушку по незнанию, но после ее письма я больше не считаю сестру безголовой. Если она позволила себе унизиться до статуса служки, значит, на то имелась очень веская причина.

И интуиция подсказывает, что если я последую ее путем, то, возможно, найду ответы на те бесконечные вопросы, ради которых и разыграла эту авантюру.

А еще мне банально до желудочных колик хочется есть и не хочется становиться гвоздем утреннего представления. И это предложение решает денежный вопрос. Семнадцать монет в неделю только за то, что я буду приносить еду и делать бумажную работу – да где еще найти такое выгодное предложение? Я готова унизиться до роли чьего-то карманного зверька, но не до чистки лошадиного дерьма или работы в прачечной. И самое главное, меня крайне воодушевляет мысль о защите. Правда, гадкий внутренний голос уже начинает тихонько пророчить, что бесплатный сыр только в мышеловке и, возможно, уже очень скоро мне предстоит пожалеть о скоропалительном решении.