Читаем Безымянное семейство: [Роман] полностью

Безымянное семейство: [Роман]

— Ты, я вижу, хорошо знаком с народными преданиями. Что ж, раз ни один огонек пока не повстречался нам в пути, не побеседовать ли нам немного о том, которого ты сунул в карман?

Лионель слегка покраснел.

— Вы хотите, мэтр Ник?.. — неуверенно спросил он.

— Ну да, мой мальчик! На это уж точно уйдет четверть часа, а то и целых две!

Тут нотариус обратился к молодому человеку.

— Вас, сударь, не побеспокоит чтение стихов? — спросил он с улыбкой.

— Нисколько, — ответил пассажир.

— Речь идет об одном стихотворении, которое мой клерк сочинил, чтобы принять участие в конкурсе «Дружественной лиры». Эти мальчишки за все берутся, ничего не страшась. Ну, юный поэт, опробуй-ка свою вещь, как говорят артиллеристы!

Лионель, несказанно обрадовавшийся, что у него есть теперь слушатель, который, быть может, окажется снисходительнее мэтра Ника, достал из кармана свой голубой листок и начал читать:

БЛУЖДАЮЩИЙ ОГОНЬ

Сей сказочный огонь неуловимый,Он в темноте является всегда,Он манит по ночам неудержимо,Ни на песке, ни на морской равнинеНе оставляя за собой следа.Тот огонек всегда готов угаснуть,То синий он, то беловатый он,Узнать его вам хочется ужасно.Но будете ловить его напрасно...А ну, поймай блуждающий огонь!

— Да, — сказал мэтр Ник, — попробуй-ка словить его и посадить в клетку! Продолжай, Лионель!

Лионель стал читать дальше:

А говорят (но только мало веры),Что это газ идет из-под земли...Мне ж думается — то другого мира,Светя нам с Ориона, Веги, Лиры,Огонь на Землю звезды принесли.

— Да уж, тебе лучше знать, мой мальчик, — покачал головой мэтр Ник. — Уж это дело твое!

Лионель продолжал:

Но может, то — дыханье джинна,Иль домового на губахИскрится, делаясь незримым,Едва пробудится долинаВ веселых утренних лучах!Иль то приходит привиденьеИ светит тусклым фонарем,Когда на кровлю винодельниСадится в сумраке вечернемВ луны сиянии скупом.А может, светлая душаБезумной мается девицы —Судьба была нехороша —И бродит в поле не спешаПокоя ищущая жница.

— Прекрасно! — сказал мэтр Ник. — Надеюсь, ты уже покончил с метафорами?[94]

— О нет, мэтр Ник! — ответил юный клерк.

И продолжал:

Быть может, отблеск свой миражОставил в мареве дрожащем,Иль кончился грозы вояжИ то финальный был виражПоследней молнии погасшей.Не от болида ли то след —С ним то же, что с Икаром сталось...В полете в воздухе был твердИ светел, но его уж нетИ даже искры не осталось.Иль, уделив полям вниманье,Скользнув по краю, бороздой,То луч полярного сияньяПорхнул, невластный осязанью,Подобно бабочке ночной.

— Что вы думаете об этой стихотворной чепухе, сударь? — спросил мэтр Ник у попутчика.

— Я думаю, сударь, — ответил тот, — что ваш юный клерк наделен недюжинным даром воображения, и мне любопытно узнать, с чем еще он может сравнить свой блуждающий огонь.

— Так продолжай, Лионель!

Лионель слегка зарделся, услыхав похвалу молодого человека, и уже более звучно прочел:

А может, в час успокоенья,Когда живые видят сны,Здесь стяг свой — символ примиреньяДля всех, нашедших погребенье,То водружает Ангел тьмы!

— Бррр! — мэтра Ника передернуло.

Иль в час полуночный и темный,Когда творятся чудеса,Земля из глубины безмолвнойСигнал свой снова шлет условныйВ непознанные небеса.Иль то морских мерцанье вод —Сих духов ночи вод нетленных —Через пространств обширный сводНам в небе указует входВ врата огромнейшей Вселенной.

— Браво, юный поэт! — воскликнул попутчик.

Перейти на страницу: