Безымянное

Тим съел свой пончик над салфеткой, чтобы не пачкать стол пудрой, и невольно вспомнил времена, когда следил за питанием. Не ради похудения, не за компанию с безуспешно лепящей из себя пляжную красотку дочерью, а исключительно для здоровья, — когда Багдасарян выдвинул версию о возможной гастрономической природе хождений. Тиму было велено снизить уровень потребления кофеина, сахара и никотина, а заодно проконсультироваться с натуропатом. Он послушался. Послушался, потому что на МРТ стабильно не просматривалось никаких отклонений, потому что он сменил уже третьего психиатра, потому что швейцарский специалист умыл руки. Неделю Тим ездил в Челси на клизмы и морковнотравяные коктейли к тринидадцу с золотыми трубочками и волшебными корешками. Джейн привозила его и дожидалась в гостиной среди примитивной резьбы по дереву и ярких предметов тропического искусства. Первую пару дней они жили затаенной надеждой. Потом Тима понесло на «прогулку» прямо из дому, и шесть часов спустя Джейн подобрала его на задворках «Старбакса» в Новом Ханаане. Диета из апельсинового варенья и чистка апельсиновым соком не принесла ничего, кроме еще одной галочки в списке опробованных способов лечения. Ну и кишечник у Тима заработал, как у десятилетнего.

В кабинете было тихо и уютно. Окно за его спиной розовело от зимних рассветных лучей. И хотя каждая минута, проведенная им без движения, плавно перетекала в следующую, каждая следующая несла в себе растущую тревогу, что эта может оказаться последней. Умиротворяющее тепло, мягкое кресло, восхитительная стабильность и стройность юридической практики — наслаждаться всем этим становилось все сложнее. Что если Натервол все-таки прав, и причина приступов кроется в стрессе? С другой стороны, именно шарлатан Натервол сосватал ему того придурка из Южной Калифорнии, который провел для него имитацию прохождения родовых путей. Он тогда хватался за любую соломинку. Нет уж, лучше гореть в аду, чем еще раз лезть в эту гигантскую поролоновую матку и с рыданиями вытуживаться на свет.

А еще был Де Вейсс, экопсихолог из пустыни, винивший во всем городской воздух, сотовое излучение и загрязненные грунтовые воды, — этот выдал Тиму лист бумаги, с обеих сторон исписанный названиями ежедневно отравляющих организм токсинов…

В десять Тим поднялся и пошел к Питеру. Стоять было тяжеловато. Ноги снова ныли, как у дряхлого старика. Пришлось двигаться осторожно, деревянной походкой, разминая шаг за шагом неподатливые суставы.

— Тук-тук, — произнес он у двери в кабинет Питера.

— Да-да! — донеслось оттуда.

Он вошел внутрь и сел. Питер был старшим помощником по делу Хоббса и особым авторитетом у Тима не пользовался.

— Питер, мне, возможно, придется исчезать ненадолго в ближайшую пару дней.

Питер продемонстрировал ожидаемое от помощников отсутствие любопытства к личным делам начальства, нацепив маску полнейшего понимания.

— Конечно, Тим.

— Мы висим на волоске. Нужна предельная сосредоточенность. Поэтому без меня ни шагу, ясно?

— Тим, какие…

— Ни единого шага!

— Какие у меня полномочия?

— Ты звонишь мне, ясно? По любому вопросу. Я всегда на мобильном.

— Хорошо, понятно.

— С этой секунды я с мобильным не разлучаюсь. Звони обязательно. Не Кронишу. Не Водице, мне и только мне.

— Хорошо, понял. А что такое?

— Они в этом деле не разбираются.

— Я буду звонить.

— А ты — только без обид…

— Да?

— Ты пока тоже не готов.

— Да, согласен, — признал Питер. — Не беспокойся, буду отзваниваться.

Тим кивнул, вставая. На полпути к кабинету его вновь окликнул Питер, и Тим обернулся на ходу.

— У Хоббса ведь сегодня предварительное слушанье?

— Сегодня?

— Просто хотел уточнить, будешь ли ты там.

— Ему назначили на сегодня? — Тим продолжал удаляться.

— Ты же вроде сам говорил?

— Я говорил?

Обоим приходилось повышать голос.

— Тим?

— Звони мне, Питер! Понял? И ни шагу без меня!

Он скрылся за углом.

«Лабораторных исследований, подтверждающих или исключающих ваше состояние, не существует, — заявил ему когда-то доктор по фамилии Реджис. — Поэтому мы вправе подозревать отсутствие у этой болезни явного физического проявления — или попросту отсутствие ее как таковой».

Яновиц из клиники Джона Хопкинса пришел к выводу, что к ходьбе Тима побуждает какое-то навязчивое желание, и предложил групповую терапию.

Доктор Клюм обозвала его недуг «доброкачественным идиопатическим прогулочным синдромом». Слово «идиопатический» пришлось смотреть в словаре — «прил. (о заболевании) неясного происхождения». В самую точку (если отвлечься от подлинного значения), — вот кто они все, Клюм и иже с нею. Идиопаты. И почему «доброкачественный»? В медицинском смысле, может быть, и да, но если этот «прогулочный синдром» не исчезнет, что уж тут доброго и качественного?

Терапевты выписывали направления. Специалисты назначали сканирования. Клиники собирали консилиумы.