Безымянные тюльпаны. О великих узниках Карлага (сборник)

Подогретый общим интересом,
на грядущий неспокойный сон
нам читает лекции профессор.
Он теперь — зэка Эфроимсон.

Только нам он дорог без протекций.

Разгоняет и тоску, и грусть,
да вдобавок после этих лекций
Гумилева шпарит наизусть.

Мужеством балладным Гумилева

осветляет мрачность бытия.
Слушают: Софианиди Лева,
Отиа Пачкория и я.

Они сохранили даже в тяжелых условиях особого лагеря любовь к жизни, литературе, культуре, искусству. А самое главное — свое человеческое достоинство. Узник Степлага, князь Андрей Трубецкой в книге мемуаров «Пути неисповедимые» вспоминает такой эпизод:

«К фельдшеру Тенгизу Залдастанишвили захаживал приятель и одноделец Отто Пачкория (компания нашего режимника Левы Софианиди — студенты из Тбилиси) — парень самоуверенный, нагловатый и в то же время немного кавалер. Бондарева („вольняшка“, зверствующий лагерный хирург, завотделением в лагерной больнице), закончив работу и уходя, надевала пальто. Пачкория подошел к ней со словами: „Разрешите, я вам помогу“. — „Вот когда будете на свободе, тогда и будете подавать пальто“. — „А тогда я не захочу подавать вам пальто“».

Конечно, так ответить необходимы смелость и мужество. Этими качествами обладали почти все молодые литераторы Тбилиси, сосланные в Степлаг. Сегодня о них знают в Грузии, чтят их. Их фамилии увековечили в современной «Истории Грузии» ученые М. Вачнадзе, В. Гурули и М. Бахтадзе. Кроме перечисленных мной литераторов — они назвали также студентов Тбилисского университета Шота Джиджадзе, Алеко Меладзе, Жореса (Георгия) Цинцадзе. Они тоже были узниками Степлага.

Глава тринадцатая Трубка Эйхлера

Он любил попыхивать трубкой, как Шерлок Холмс. И хотя его легкие уже немного посвистывали, ссыльный редактор «Детгиза» Генрих Эйхлер не расставался со своей «любимицей» до последних дней жизни. Ведь эту трубку ему подарил сам генерал Лукач, а проще — знаменитый советский писатель Матэ Залка, который сражался в окопах Испании на стороне свободолюбивого народа…

В холодные зимние вечера в ссылке под Осакаровкой трубка Лукача согревала опального Эйхлера в сырых землянках, обдавая ноздри теплым, приятным, совсем не удушливым дымом… В Караганде Генрих никак не мог сосредоточиться на мыслях, никогда не начинал писать, пока не загорится божественный огонь в курительной трубке.

О, как это было давно — Москва, «Детгиз», взволнованный рассказ Матэ Залки о том, как красноармейцы отбивали эшелон с золотом республики у белых… Он обещал тогда Эйхлеру написать повесть для детей об этом. Не написал. Не успел. Погиб в бою за свободу Испании. А вот незабвенная Лариса Рейснер, дорогая Лара, с первого дня знакомства пронзившая его сердце ангельским взглядом своих красивых умных глаз, успела написать обещанную ему повесть «Фронт», но, к сожалению, ей не довелось увидеть свою книгу отпечатанной. Повесть была издана только через шесть лет после ее кончины, в 1932 году, в издательстве «Молодая Гвардия». Редактором этой книги, конечно же, был Генрих Эйхлер, боевой и сердечный товарищ Ларисы Рейснер.

Ее знали и в Москве, и в Питере, на Волге и на Днепре, на берегах Каспийского и Черного морей. О ней слагали легенды, ибо она была первой женщиной-комиссаром, которая, не боясь похабщины, грубых приставаний, матерщины и водочного перегара матросов, пошла работать с ними в самые темные низы, в самые грязные трюмы и кубрики, чтобы поддержать в «матросне» дыхание революции, великую веру в ее победу.

В те времена женщина в бескозырке — это абсурд, это нонсенс! Но, несмотря на неуважительное к ней отношение, Лариса добилась многого, посеяв в душах людей, ее окружающих, любовь к Октябрю, Ленину и будущему России. В этом ей помогал влюбленный в нее Генрих Эйхлер, красногвардеец отряда балтийских моряков, штурмовавший в 1917-м Зимний дворец, а затем попавший в составе этого отряда на Волжскую военную флотилию, которой командовал большевик ленинской гвардии Федор Федорович Раскольников.