Безымянный мир

Хантер отнесся скептически к мысли, что несколько капель рассола, которые ему удастся выжать из себя, спасут кого-то из работяг от теплового удара, но решил не обижать хозяина. Последний на время процедуры орошения кактусов нашел себе занятие на грядке с зеленью, чтобы не смущать охотника.

– Зелень и корнеплоды, я естественно чистой водой поливаю. Из Вонючки. Ну да через мох с песком любая водица как через фильтр проходит…

Да не брезгливый я уже, собирался оправдаться Хантер, сам того не ожидая, обильно уважил просьбу Мичурина.

Ряд металлических ящиков, накрытых решетками, привлек внимание охотника. На мелкоячеистой сетке копошились опарыши-переростки – блестящие светло-коричневые личинки саранчи. Твари активно пожирали листву и кору толстянки, фруктовые шкурки, моркошку, кактусовые цветы, опавшие подпорченные плоды. То одна, то другая извергала позади себя очередь – сухие мелкие горошины дерьма тут же проскакивали в ячейки, не мешая остальным крепышам быстро ползать и кормиться. По верхним решеткам прошелся упитанный дракончик, судя по степени наглости, из местных. Уставился своими змеиными глазами на Хантера, принюхался, кивнув мордочкой, словно говоря, мол, не поможешь, братан, приоткрыть крышку на пару минут, уж больно личинки вкусные на вид.

– Интересно? – Мичурин спугнул четвероногого разбойника и высыпал обжористым червякам целый кулек ярко-оранжевых шкурок, которые только что счистил с апельсиноподобных плодов.

– А вон то не кондиционеры разве? – Хантер ткнул пальцем в ряд четырех квадратных стальных гудящих чемоданов, в огромной узкой клетке. Помимо клетки странные, но видимо очень ценные приборы защищали цепи, перетягивающие «чемоданы» крест-накрест и соединенные амбарными замками. От гудящих штуковин высоко и в разных направлениях отходили широкие серебристые гофрированные трубы, шумно вбиравшие в себя воздух.

– Сборщики воды. Каждый по ведру в день выдает, а когда и более.

– От батарей, да? – догадался стажер.

– От них, родимых. Ну, готово. Тагиру привет. – Внезапно попрощался Мичурин. Сразу видать – занятой человек. Некогда лясы точить с каждым встречным.

Странная тут «картошка» – на деревьях растет в апельсиновой кожуре. Надо будет обязательно распробовать ее в супе сегодня. Направляясь к выходу с мичуринским гешефтом и Толяном, Хантер услышал:

– Ма-а-аша, бросай свои клубки, иди варить борщ, мы сегодня богаты – таки дичиной!

Пастораль какая-то. Все же человек способен не только убивать, разрушать и гнобить себе подобных. Молодец, товарищ Мичурин, так держать!

Выгружая картошку и зелень, Хантер заметил, что количество мяса значительно сократилось.

– Приходили Побирушки, не в смысле нищеброды-попрошайки, а так здесь «семейка» одна называется, что раскопками промышляет. И от Ковбоев повариха. – Тагир упредил незаданный вопрос – Вот, погляди на здешние «бабки».

Деньги выглядели как идеальные геометрические фигурки из чудного легчайшего, но прочного сплава – в основном, треугольники и овалы, украшенные знаками наподобие иероглифов. В центре каждой фигуры – дырочка. Не иначе аборигены носят их бусами. Тагир, как культурный человек, хранил свои сбережения в кошельке и продемонстрировал напарнику пластинки посолиднее – квадраты, пяти– , шести– и прочие – угольники. Примерно равные по размеру, монеты отличались количеством углов и нанесенными знаками. Деньги с пятью углами и больше имели внутри геометрическую фигуру из сплава с красным отливом. Отверстие строго по центру повторяло форму монеты.

Выяснилось, что на шесть «зверобаксов» на Базе, да и в других местах, не чуждых цивилизации, можно прожить сутки. По крайней мере, за эти деньги торгаши из Каравана продают набор трехразового питания вроде тех, что у новичков в рюкзаках попадаются и двухлитровку воды. Человеческая жизнь здесь стоит дешево, зато жить выходит дорого. На патроны основных калибров постоянного курса нет, потому как товар ходовой и дефицитный. Да и на прочие товары цены договорные, то есть спекулятивные, но торг уместен.