Беззаботные годы

Тем же утром в одиннадцать один из грузовиков компании «Казалет» занял всю подъездную дорожку, водитель выбрался из кабины и постучал в окно кухни огрызком карандаша, вынутым из-за уха. Миссис Криппс, поглощенная приготовлением рагу по-ирландски из семи фунтов костистой части бараньей шеи, послала Дотти разыскать миссис Казалет-старшую. Но Дотти с поисками справилась неважно. И потому исчезла, зная, что с невыполненным распоряжением к миссис Криппс лучше не возвращаться. Время шло; водитель удалился в кабину, где съел булку, посыпанную тертым кокосом, выпил термос чаю и прочитал Star. Миссис Криппс совсем о нем забыла – до тех пор, пока ей не понадобилась корзина слив «виктория» и она не сообразила, что Дотти так и не принесла ее от задней двери, куда ее доставил Макалпайн. Пронзительным голосом миссис Криппс принялась звать Дотти, Айлин сказала, что уже довольно давно ее не видела, а сливы стоят на прежнем месте – на самом солнцепеке, и к ним уже слетелись осы.

– Айлин, лучше сходите-ка вы за старшей хозяйкой, хотя и так видно, что за ужином у нас будет одним едоком больше.

И Айлин отправилась стучать в дверь гостиной, где Дюши и Сид играли дуэтом.

– Удивительное дело, – сказала Дюши, вернувшись в гостиную к Рейчел и Сид. – Этот человек привез двадцать четыре походные койки, которые, по его словам, распорядился доставить сюда Уильям. Зачем бы это?

– Возможно, на случай эвакуации, – предположила Сид.

Дюши заметно успокоилась.

– О, искренне надеюсь, что не для чего-нибудь еще! Помните тот жуткий случай, когда он познакомился в поезде с крикетной командой и пригласил ее на выходные, а кормить их было нечем, кроме макарон с сыром? Как думаете, кого он собирается эвакуировать? Боже мой, а если членов его клуба? Они же все привыкли к такой сытной пище!

– Дорогая, я уверена, этого не будет. Ты же знаешь, он любит подстраховаться. И если что-то покупает, то всегда дюжинами, – успокаивала ее Рейчел, но чувствовала уколы тревоги.

– И кстати, где он сам?

– Уехал в Брид. Говорят, один из местных жителей на редкость умело ищет место для колодцев. Папа собирается с его помощью бурить еще одну скважину для новых коттеджей. Обещал вернуться к обеду. Мы сами позаботимся о водителе грузовика, дорогая, правда, Сид?

– Безусловно.

– Только следи, чтобы она ничего не поднимала, Сид! У нее только-только стало получше со спиной.

– Ладненько.

* * *

– На этом все.

– Вы уже закончили?

– Нет-нет, но мне уже пора, – он вытер кисть тряпкой. – Надо встретить Зоуи с поезда. Э, да я опоздаю, если не выеду сейчас же. Будешь умницей, сможешь вытереть мои кисти, ладно?

Разумеется, она могла.

– Дай бог тебе здоровья.

И он уехал. Гром среди ясного неба. Он ни словом не обмолвился о возвращении Зоуи. «Надо встретить Зоуи с поезда». Может, на самом деле он и не хотел ее встречать, просто считал своим долгом, ведь они женаты. Она медленно встала. Сидя неподвижно с повернутой к нему головой, она чувствовала, как все тело затекает, а иногда от стараний сохранить неподвижность ее била дрожь. Но все это можно было вытерпеть, чтобы побыть вместе, а еще – ради десятиминутных перерывов через каждый час, когда он давал ей сигарету и хвалил за то, как она хорошо позирует. Бросит ли он писать ее портрет теперь, когда вернется Зоуи? Наверняка хотя бы закончит, ведь он убил на него столько времени. Он нарисовал ее сидящей в большом кожаном кресле с высокой спинкой, которое обычно стояло в дальнем конце бильярдной. Кожаная обивка была черной с зеленоватым отливом, он посадил ее под углом, но просил смотреть на него, сложив руки на коленях. Хоть она принесла ему на выбор свои лучшие наряды, он отверг их все и в конце концов одел ее в свою старую шелковую рубашку – зеленовато-белую. Рубашка была слишком велика ей, но он закатал рукава и расстегнул две верхние пуговицы. Ее буквально разрывало от острого удовольствия надевать принадлежащую ему вещь и ощущения, что в ней она выглядит ужасно. Он также запретил ей завивать волосы, связал их сзади тускло-зеленой лентой, к сожалению, принадлежащей Зоуи, и сказал, что предпочитает видеть ее с ненакрашенными губами. Ей самой казалось, что она выглядит неряшливо и блекло, он даже придал ее глазам аквамариновый оттенок. Как будто это вовсе не она. Он говорил, что она красива – чего же еще она могла желать? Только чтобы это продолжалось вечно, подумала она, и глаза наполнились слезами. Иногда она нарочно принимала позу неправильно, чтобы он подошел и поправил ей голову руками, но он больше ни разу не коснулся ее лица. Она вынула кисти из банки из-под джема, куда он ставил их, и принялась вытирать тряпкой, пропитанной скипидаром. «Теперь все станет только хуже, – думала она. – Мало того, что начиная с обеда здесь будет Зоуи, так еще и наши каникулы заканчиваются, и вскоре меня увезут обратно в Лондон, далеко от него. Я этого не вынесу».

* * *