Беззаботные годы

На станции было очень тихо. Один из носильщиков поливал станционную клумбу – алые герани, темно-синие лобелии и белый алиссум, следы энтузиазма декораторов, вдохновленных коронацией. В дальнем конце перрона единственная пассажирка с ребенком ждала поезда на Гастингс, чтобы провести день на море – судя по ведерку, деревянной лопатке и набитой, как для пикника, хозяйственной сумке. Рейчел прошла через мост к месту, где они сидели, потом решила, что не хочет сейчас общаться ни с кем, лучше молча дождаться, когда приедет Сид, но все же порадовалась, когда к ним медленно подполз пыхтящий поезд, поскольку самой себе казалась слишком недружелюбной. Поезд остановился, двери распахнулись, появились пассажиры, и Сид, одетая в коричневый чесучовый костюм с поясом, с непокрытой головой, коротко стриженная и смуглолицая, с улыбкой зашагала ей навстречу.

– А вот и я! – воскликнула Сид, и они обнялись.

– Я понесу.

– Ни в коем случае, – она подхватила небольшой, делового вида чемоданчик, который поставила, чтобы поприветствовать Рейчел, и взяла ее под руку.

– Мне представлялось, что ты встретишь меня прямо верхом на велосипеде, но, видимо, ты оставила его за мостом. У тебя усталый вид, дорогая. Утомилась?

– Нет. И я не на велосипеде. Увы, здесь Тонбридж, и нас ждут дома к обеду.

– А-а!

– Но потом нам предстоит чудесная прогулка, а чай мы возьмем с собой, чтобы не пришлось возвращаться к нему.

– Звучит великолепно, – сказано это было с убежденностью, Рейчел повернулась, рассчитывая заметить иронию, но не обнаружила ее. Сид встретилась с ней взглядом, подмигнула и продолжала:

– Храни тебя Господь, мой ангел, за извечное желание, чтобы все были счастливы. Я не шучу. Идея и вправду великолепная.

От станции они отошли в молчании: для Рейчел – блаженно-дружеском, а для Сид – исполненным такого неистового счастья, что говорить она была не в состоянии. Только когда они миновали ворота аббатства, она спросила:

– А если мы устроим пикник, дети не увяжутся за нами?

– Все они на пляже. И вернутся только к чаю.

– А-а, интрига проясняется, причем самым восхитительным образом.

– Я подумала, может, ты останешься на ночь. Мы могли бы поставить ко мне в комнату раскладную койку.

– Правда, дорогая? Но придется дождаться, когда Дюши пригласит меня.

– Пригласит обязательно. Она тебя обожает. Жаль, что ты не захватила скрипку. Но можно позаимствовать у Эдварда. Ты же знаешь, как Дюши нравится играть с тобой сонаты. Как Иви?

– Об этом я тебе расскажу в машине.

Иви звали сестру Сид, страдающую несерьезными, но зачастую упорными и затяжными недомоганиями. Она подрабатывала секретарем у известного музыканта, а Сид, с которой она жила, распоряжалась их скудными средствами и присматривала за Иви всякий раз, когда она в этом нуждалась или считала, что нуждается.

Так что в машине, держась с Сид за руки, Рейчел расспрашивала ее об Иви и узнавала, что у той сенная лихорадка и предположительно язва, хотя врач иного мнения, и что Иви рассчитывает, что Сид в августе свозит ее к морю. Соблюдение приличий в присутствии Тонбриджа обладало особым очарованием, от него обеим хотелось смеяться, ведь это же так глупо – у них нет ни малейшего желания обсуждать Иви. Они посмотрели друг на друга, точнее, Сид посмотрела на Рейчел и не смогла отвести взгляд, и Рейчел будто пронзили эти маленькие, карие, выразительные, широко расставленные глаза, и она уже почувствовала, что краснеет, когда Сид хихикнула, изрекая какую-то дурацкую банальность вроде «нет худа без добра» тоном, каким провозглашала бы какой-нибудь трескучий лозунг, добавила «так, кажется, говорят», и это на время рассеяло напряжение. Тонбридж, который ехал чуть быстрее обычного (торопился к обеду), совершенно не понимал, о чем речь.

Как только они затормозили у ворот и входа в дом, как Айлин, высматривавшая их, бросилась к машине со словами, что мадам просила мисс Рейчел поскорее подняться в комнату миссис Хью, так как малыш вот-вот появится, а врач до сих пор не приехал. Рейчел выскочила из машины, не оглянувшись, и побежала к дому. О господи, подумала Сид, бедняжка! Она имела в виду, конечно, Рейчел.

Сибил сидела в постели, обложенная подушками, и отказывалась лечь как следует, а Дюши считала, что это неправильно, но была слишком озабочена и встревожена, чтобы настаивать. Рейчел справится, по крайней мере, она уже здесь.

– Врач уже в пути, – сказала Дюши поспешно, движением бровей пресекая вопрос Рейчел о том, когда он приедет. – Побудь с ней, я схожу за полотенцами. Слуги греют воду, – и она вышла, радуясь возможности сделать то, что в ее силах. Муки Сибил уже начинали казаться ей невыносимыми. Рейчел придвинула стул и села возле Сибил.

– Дорогая, чем я могу тебе помочь?

Сибил схватила ртом воздух и приподнялась на стиснутых кулаках, упираясь ими в постель по обе стороны от своих ног.

– Ничем. Не знаю. – И минуту погодя добавила: – Помоги мне… раздеться. Быстрее… пока снова не началось.