Беззаконие и отвага

Бандиты с меня так и не свалились. То ли зашибиться испугались (всё-таки до деревьев я с ними добежал), то ли боялись меня куда меньше, чем Медоеда, то ли просто были тупые, но упрямые, уроды… Так или иначе, они продолжали висеть на мне, сжигая запасы энергии и увеличивая расход усталости. И самые быстроногие преследователи сумели меня обогнать и зайти с флангов, активно ставя подножки. В темноте они промахивались, а кому-то я даже ногу отдавил, а одному так и вообще сломал, наступив. Тоскливые подвывания неудачника стали музыкальным аккомпанементом моего бегства, но совсем ненадолго. Ровно до первой — уже моей! — неудачи.

Во второй раз падать было ещё больнее. Во-первых, я зацепил грудью какую-то корягу, а во-вторых — на мне всё ещё висело два тела. В ответ на жестокое обращение мои рёбра одарили меня порцией жгучей боли, скрутившей и парализовавшей тело на несколько долгих секунд. И этого как раз хватило бандитам, чтобы навалиться на меня всей кучей.

— Схомутали его, хором! Хором, я сказал!..

— Утечь хотел, падла!..

— Навались! Держи!

— Двиньте ему, чтоб не рыпался!

— Ща по печени покопаем!

Покопали… Больно, кстати сказать! Кто-то слишком меткий удачно мне зарядил в печень, и ещё несколько секунд я от боли мог только реветь, перестав дёргаться. А когда снова получил контроль над телом, мои конечности были уже надёжно обмотаны обрывками верёвок и связками водорослей.

Ну как, надёжно… Для бандитов — наверно, да, надёжно. Для туши с пятью с половиной десятками единиц в силе — всего-то дел на минуту. Вот только вокруг было несколько десятков рыл, которые, судя по лицам, были чем-то недовольны и решительно настроены. В общем, по морде дали, булаву и копьё отобрали — и ещё и планы на меня какие-то имели.

— К князю его, короче, тащите!

И тут, конечно, меня подхватили и потащили. А я из чистой вредности решил на их руках повисеть.

— Слышь, ты ногами шевелить будешь? — очень скоро не выдержал один из конвоиров. — Топай давай! А то печёнкой рыгнёшь, ща!

— Я ваших двоих тащил? Теперь ваша очередь! — возмутился я.

— Борзый… А ну, братва!

Я почувствовал, как в меня вцепилось несколько рук, и ноги тут же оторвались от земли, тело повернулось боком — а потом я снова встретился с землёй. Это, видимо, и было «печёнкой рыгнуть»… Предупреждать же надо!.. От удара вышибло и дух, и чувство юмора. Оставалось только молча хватать ртом воздух.

— Словил, бодяга? Ещё раз вякнешь, вставлю тебе твою дубину в гудок и так и оставлю!

— Вставлялку отрасти… — огрызнулся я без особого энтузиазма.

— Слышь, фраер, ты чего-то не допетрил, походу! — надо мной склонился здоровенный бандюган. — Я ща тебе…

— Зацени, какие лопари у фифурника! — один из бандитов попытался стянуть у меня с ног сапоги.

— Грабки от покупки убрал! — угрожавший мне громила повернулся к соратнику. — Нашёл время… Кому кусок достанется, князь решит!

— Да ладно тебе… Ты глянь ток! — не сдавался неистовый фанат моих сапог.

— Засох, живо! Подняли его и понесли, — главный, видимо, бандит махнул рукой моим конвоирам, а потом ещё разок приложил меня. — А ты, беспредельщик, топай давай… Или погоню тебя, малахольного, фигурами…

В итоге на том мы с ним и сошлись: я продолжал висеть мешком на руках конвоиров, а главный шёл рядышком, иногда стукая меня в бок и требуя «шевелить ходулями».

Помимо меня, связанными оказались Борборыч и Балаган — кстати, его прозвали так, потому что именно балаган парень всегда и устраивал. Оба выглядели помятыми и немного грустными. Нас поставили у костра — напротив большого шалаша, где сидел Медоед, окружив полукольцом со стороны леса. Подошедший глава Альянса выслушал доклад о том, что «восемь ушли», а потом задумчиво осмотрел мою булаву и улыбнулся:

— Ба! Какие люди в Голливуде! А как гладко всё шло, Филь, — заметил он. — Вот ты бегал, гадил… А тут такая борода!

Я решил не расстраивать старого приятеля из конкурирующей фирмы тем, что его подчинённые упустили раза эдак в два больше диверсантов, чем рискнули признаться. И это только тех, кто занимался самыми последними подлостями и пакостями.

— Да я ещё побегаю и погажу! — ухмыльнулся я разбитыми губами. — С чего ты решил, что всё закончилось?

— С того, что останешься ты у нас связанным и безногим! — сверкнув глазами, ответил Медоед. — У парней опыт уже немаленький, таких февралей воспитывать…

— Вот у этих? — я махнул головой на толпу за спиной. — Эти только безответных умеют. Других нет?..

— Слушай, Филь, — задумчиво протянул Медоед. — А давай мы тебе язык отрежем? Ты так задолбал своей лапшой…

— Ну попробуй!.. — предложил я, активно пытаясь придумать, что делать дальше. — А ты в любители тишины записался? Но тогда лучше уши себе отрежь — честно, так проще будет!

— Охренеть… Я с тебя валяюсь — такой ты чумовой… Что на поясе?

Я пожал плечами, а тот наглый бандит, что обещал мне противоестественное объединение с моим оружием, ответил:

— Горшок, князь!

— Ять! Я что — слепой? Что в горшке? — удивился Медоед.

— Что в горшке, фифушник? — рыкнул на меня бандит.

— Кал на анализы, — ответил я, за что немедленно получил кулаком в бок.