Беззащитные гиганты

— Слушай, — сказал я. — Не валяй дурака. Не забудь, Дейв, что в Танзании находится Серенгети.

Он рассмеялся.

— Да будет тебе. Ты не из тех, кого надуешь!

* * *

Танзания давно очаровала меня. Мне доводилось обсуждать проблемы слоновой кости с Хрисом Хаксли, в прошлом членом секретариата КИТЕС, при встрече с ним в Англии в начале этого года.

— Ты не добьешься поддержки департамента живой природы в Танзании, — пророчил Хаксли, — его директор Фред Львесуэла отнюдь не фанатик в деле защиты природы.

Я дал понять, что рано или поздно присмотреться к Танзании придется все равно. Хаксли словно читал мои мысли.

— Кстати, — сказал он, — тебе было бы нелишним знать, что торговцы костью поступили круто с последним из тех, кто расследовал торговлю в Дар-эс-Саламе: слишком глубоко сунул свой нос, так они оттяпали его вместе с головой, водрузили ее на капот «лендровера» и целый день возили по городу для острастки другим.

— Кто тебе это рассказал? — скептически спросил я.

Хаксли таинственно поглядел на меня.

— Не могу тебе этого сказать. Я только предупреждаю тебя. Всё.

Хаксли и был тем, кто впервые представил меня Йану Паркеру, и Паркер подтвердил его рассказ:

— Точно-точно. Отрезали башку и возили на машине.

Я им не верил. История выглядела слишком притянутой за уши, чтобы воспринять ее всерьез. Но почему оба рассказали мне одно и то же? Чтобы отговорить от поездки в Танзанию? Неужели боялись, что я открою там что-то для них нежелательное?

Первым же развлечением по прибытии в Дар-эс-Салам для Рос и Дейва, но никак не для меня, явилось то, что я забыл справку о прививках. Два часа я спорил с аэропортовским «доктором», который, держа на изготовку отвратительнейший шприц, грозил мне неминуемым уколом. Единственной альтернативой, объяснил он с едкой ухмылкой, было бы «позолотить ему ручку». К счастью, мой канадский паспорт помог мне избежать и того и другого. «Канада и Танзания — большие друзья, — талдычил я ему, — Канада делает много подарков Танзании», — повторял я, пока у него не лопнуло терпение и он не помахал мне ручкой.

Дар-эс-Салам — что в переводе означает «Гавань мира» — стал для меня шоком после Найроби, довольно богатого по африканским меркам. Здесь же, напротив, улицы были грязны и изрыты, здания обветшали, уличного освещения не было и в помине. Первую ночь мы провели, шлепая комаров в ветхой гостинице на берегу моря, где не было не то что кондиционеров, но и исправных телефонов. На следующее утро, по общему согласию, мы переехали в гостиницу «Кундучи-Бич» в пятнадцати милях от столицы — одно из немногих мест, где можно было достать комнаты.

Это было каким-никаким, но улучшением. Отель «Кундучи-Бич» знавал лучшие времена, его некогда роскошный декор в стиле шестидесятых сильно потускнел. Двери в наши номера, похоже, не раз пытались выбить, а стены покрыты многолетней грязью. В Танзании было еще жарче, чем даже в Кении, но в гостинице по крайней мере нашлось несколько вентиляторов, гонявших лопастями воздух, и, что особенно важно, здесь были телефоны. Наши номера имели еще одно неожиданное преимущество: великолепный вид на идиллический тропический пляж.

Еще когда мы были в Кении, нам посоветовали разыскать некоего Нейла Бейкера, когда мы приедем. Нейл, инженер и орнитолог, отдавал много сил сохранению природы. Мы оставили у него записку с просьбой встретиться с нами и поехали назад в город. Мы наняли красный «фольксваген» типа жука, вместе с шофером, что оказалось весьма полезной затеей ввиду чудовищного состояния дорог, как будто подвергшихся ковровой бомбардировке. Шофер по имени Джон мастерски вел машину, объезжая воронки, но даже с таким асом нам понадобилось три четверти часа, чтобы покрыть 15 миль до города.

Мы искали еще одного человека, рекомендованного нам: егеря по имени Джезон, который возил богатых клиентов — преимущественно американцев — на отстрел слонов по лицензии. Конечно, я был против любого вида отстрела слонов, но понимал, что егерь может располагать ценной для нас информацией. С точки зрения ВВФ, спортивная охота как раз и являлась блестящим примером «использования живой природы на разумной основе» — ведь американцы и европейцы, лелеющие мечту поохотиться на крупного зверя, готовы платить бешеные деньги за право отстрелять одного слона.

И еще один момент — фактически-то егерь должен был быть по одну с нами сторону баррикады, так как его заработку браконьеры угрожали в той же мере, что и заработку гида по заповеднику. Джезон оказался смуглокожим парнем, по-видимому, средиземноморского происхождения.