Безжалостное небо

Они протестовали. Они размахивали руками и повышали голос. И даже не заметили, как «Скорая помощь»

потихоньку увезла Анжело, который что-то бормотал про «голубых ангелов» и «бедную украденную птицу».

Басовито загудел теплонагнетатель. Волны обжигающего воздуха ворвались в корпус «Погремушки» и потекли из отсека в отсек. Три космонавта смолкли. Против факта не пойдешь. Служащий захлопнул свод правил и проводил их взглядом, качая головой. Приступ космического помешательства, не иначе… Все эти космонавты,

как вернутся из рейса, переживают своего рода кризис.

Что говорить, нелегко служить контролером на Панамском межпланетном космодроме!

Возле своего корабля тройка задержалась. Глядя на отсек с водяной цистерной, они прислушались к низкому гудению теплонагнетателя, пытаясь уловить – что?. Крики?

Рев пламени, пожирающего города? Кипение океанов?

– Есть же бестолковые люди! – от души возмутился

Маджио.

– Да уж, – буркнул Тим. – Мы могли заработать миллионы, понимаете, миллионы!

– Мы были для них все равно что боги, – мечтательно произнес Керл. – И вдруг – пожалуйста, стерилизация!

Двадцать лет спустя один из чиновников нашел в пакгаузе Космической Торговой компании какой-то огромный круглый камень. Он осторожно навел справки и выяснил, что этот кусок породы никого не интересует. Космонавты вечно, тащили на Землю метеоры в качестве сувениров.

Тогда чиновник велел водителю автокрана после работы вывезти камень за город. Он знал, что из метеоров получаются очень красивые плитки. Взорвал камень динамитом и соорудил из осколков великолепный ансамбль у себя в саду.

И когда клумбы запестрели цветами, он частенько приходил с женой полюбоваться своим сооружением.

– Подумать только, – приговаривал он всякий раз, –

получить декоративный камень, который привезли за триста световых лет, от самой Бетельгейзе, за каких-нибудь десять долларов!

Никудышный музыкант

«Танцуй, качайся,

Страна счастья твоя…»

Серебряные мембраны куплетных роботов услаждали слух танцующих заключительными фразами очередной песенки. Толпа, одетая в пестрые пластиковые костюмы самых веселых тонов, медленно кружила по залу. Тысячи пар глаз отсутствующе смотрели в сизый от табачного дыма воздух. Тысячи застывших лиц выражали бездумье высшей марки.

На секунду воцарилась пауза – ровно столько, сколько нужно, чтобы приятным контрастом родилась смутная тревога, перед тем как польются сладкие, бархатистые звуки автоматических вибратуб. И вот они вступили в сопровождении сервоуправляемых голосов, чей печальный напев ровно сорок пять секунд превращал мир в исполненный несказанно интересной грусти райский уголок.

Как только вибратубы смолкли, на просторную сцену телевизионного эстрадного театра этаким веселым кроликом выскочил разбитной конферансье.

– Дамы и господа! – воскликнул он веселым голосом, будто взятым из устава Службы полного довольства

(СПД). – А теперь я с огромным удовольствием представляю вам нашу сенсацию, нечто совершенно необычайное –

последнего в мире настоящего живого скрипачавиртуоза!

И он раскинул руки в стороны, как бы делясь со всеми своим радостным удивлением. Большой восторг-автомат, замыкавший строй хромированных инструментовроботов, немедленно исполнил ликующий туш. Конферансье продолжал с видом заговорщика:

– Это единственное в своем роде выступление оказалось возможным исключительно благодаря специальному разрешению нашей превосходной Службы ПД. Слава богу, вот уже полтораста лет, с 1991 года, все разновидности так называемого подлинного искусства запрещены в соответствии с законом, который устранил все, что может разбудить мысль и вырвать человека из его естественного счастливого, бездумного состояния!

Публика заметно оживилась. Это в самом деле интересно. Подумать только! Увидеть живьем одного из этих пресловутых музыкантов прошлого! Пожалуй, это почище даже, чем марафон смеха или танцевальный конкурс морских львов!

– Разумеется, все произведения так называемых композиторов – Моцарта, Бетховена и прочих, – давно сожжены. Никто из ныне живущих никогда не слышал этих сонат, симфоний, концертов, этих… оп ус ов.

И он скроил потешную гримасу. Публика разразилась хохотом. До чего же эти старинные слова смешные! «Фонарщик», «поэзия», «мамелюк»… Теперь вот это –

«опус»! Господи, что за люди жили тогда – неряшливые, работящие, мыслящие, примитивные. «Опусы» – ха-ха-ха!

Конферансье широко улыбнулся и потер залысины.

Публика реагирует так, как надо! Служба ПД опасалась, что зрители будут сбиты с толку. Чего доброго, воспримут этот шутовской номер всерьез, а не как забавный образчик «тренибреней» двадцатого века!

– Но дело в том, что сюрприз сегодняшнего вечера,