Безжалостное небо

– Да, но эта теория весьма спорна. Приведите, пожалуйста, пример использования машины времени в традиционной поэзии. Смелее, я вижу, что научнофантастическая эстетика вам не чужда.

– У Пасколи.

– Пасколи? Но мы же используем его творчество, только когда требуется проиллюстрировать ботанические и зоологические фильмы!

– Пора покончить с недооценкой этого великого фантаста. Ригатони прав. Вы помните маленькое стихотворение об Одиссее, возвращающемся в свое прошлое? Так вот, Ригатони открыл, что Одиссей не смог бы этого сделать, не будь у него машины времени. Ведь это очевидно!

Одиссей возвращается назад, и происходит то же, что с магнитной лентой, когда нечаянно нажимают на клавишу стирания. Одиссей был слишком примитивен и не умел пользоваться машиной времени, он оставил клавишу нажатой – ж-жик! все стерто: циклоп, сирены, Калипсо, да и само рождение Одиссея. Помните стихи:

Не быть ничем, не быть ничем, и больше ничего.

Но смерть – она страшнее небытия.

– Превосходно. Можете идти.

– А девственно-чистая, разумная собака Парини?.

– Я же сказал, вы свободны.

– Я могу опровергнуть древнефантастические ошибки

Дзанелла в «Хрупкой раковине».

– Убирайтесь!

Служителям пришлось вытолкать Эроальдо, а он все тараторил без умолку. В коридоре его поддержала чья-то заботливая рука.

– Как я отвечал? Как я отвечал? – растерянно спрашивал Эроальдо.

– Все в порядке, уверяю вас. Вы благополучно выдержали экзамен.

– Только вот перестарался немного, – съехидничал кто-то.

– Оставьте его в покое. Идемте со мной, коллега.

Повелительный тон, твердая рука: незнакомец уверенно повел его к лифту. Эроальдо успокоился и взглянул в лицо спасителя: старый седой преподаватель, качая головой, сочувственно смотрел на него.

– Как они калечат молодежь! Нужно изменить всю систему. Но об этом уж я сам позабочусь. Я пишу книгу, которая наверняка вызовет скандал, но она необходима.

– Полную или короткометражную? – поинтересовался

Эроальдо, выходя из лифта.

– Я пишу ее пером, это более действенно.

«Какой-то сумасшедший, только этого мне не хватало!» Эроальдо учтиво улыбнулся, одновременно пытаясь незаметно улизнуть, но старик крепко держал его за локоть.

– Внизу, в подвале, вам придется подождать несколько часов, прежде чем вы узнаете окончательные результаты конкурса. Пойдемте со мной. Тут есть кафе-автоматы.

– Дорого? – с тревогой спросил Эроальдо.

– Не очень. Нельзя же целый день поститься! Успокойтесь, иначе вам непременно станет дурно. Ведь предстоит еще одно трудное испытание. Я-то знаю, не первый год сдаю экзамены.

– И каждый раз проваливаетесь? Вас до сих пор не зачислили в штат? – изумился Эроальдо.

– Я уже двадцать лет состою штатным преподавателем.

– Простите, но зачем же вы тогда приходите?

– В том-то и дело, что все эти конкурсы – бессмысленная затея. Присядем. Судите сами, по правилам конкурс открыт для всех дипломированных педагогов. У меня диплом есть, значит, я тоже могу принять участие. Ну, не глупо ли? Поэтому я и начал писать книгу. Школьная система Италии нуждается в реформе. Я предвидел это тридцать лет назад. Так продолжаться не может. Видите ли…

– Извините, а что это такое? – И Эроальдо показал на огромный экран, занимавший всю заднюю стену; толстая черная линия делила его пополам.

– Здесь появляются фамилии победителей с указанием набранных очков. Но списки поминутно изменяются, ведь еще не все экзамены кончились. Фамилии соискателей постоянно переходят из верхней половины экрана в нижнюю, по мере того как машина корректирует результаты и выявляет новых победителей конкурса. Если ваша фамилия вверху, то у вас есть шансы получить место, ну, а если внизу… Но не расстраивайтесь, коллега, до появления окончательного списка всегда остается надежда… Простите, ваше имя?

– Эроальдо Банкони.

– Новых сведений пока нет. Успеете подкрепиться. Я

подожду здесь.

Эроальдо поблагодарил и подошел к автомату. Прежде чем выбрать блюда, он внимательно ознакомился с ценами.

– Вот теперь-то и начинается обман.

Эроальдо обернулся и увидел рядом с собой преподавателя в роговых очках.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Эроальдо.

– А вы не знаете? Рекомендации, политические взгляды…

– К счастью, машины политикой не занимаются, –

убежденно заявил другой соискатель.

– А кто в них данные вводит? – с иронией спросил учитель в очках.

– Члены комиссии вне подозрений: разве вы сами не видите, что их заставляют молниеносно принимать решения? И кроме того, ведь все фиксируется. А чтобы смошенничать, нужно время.

– Зато чтобы ошибиться, достаточно секунды. К тому же магнитные ленты исчезают в чреве машины, а если она чувствительна к индивидуальному магнетизму кандидата, тогда прощай справедливость. И машина может быть пристрастной.

Эроальдо широко раскрыл глаза:

– Я с вами совершенно согласен. Какое тонкое научнофантастическое объяснение!

И он ринулся к экрану.