Безжалостное правление

Лиза Иванова — воплощение всех моих фантазий: рот, о котором поэты могли бы писать сонеты, с изгибами на несколько томов и широкие зеленые глаза, которые легко могли бы стать моей погибелью, если бы я позволил себе это. Но я этого не сделаю.

В баре я заказываю водку, хорошо охлажденную и чистую. Бармен, кажется, разочарован моим выбором, учитывая экстравагантные коктейли, предлагаемые на выбор. Как будто меня когда-нибудь застанут врасплох, когда я буду пить что-то, состоящее более чем из двух ингредиентов.

Опираясь на барную стойку, я осматриваю комнату в поисках занавеса из темно-русых волос — волос, которые не раз вызывали фантазии о том, как я наматываю их на кулак и веду в свою постель.

Бинго. Тепло разливается по моей груди, когда я замечаю ее, болтающую в углу с Кирой.

Бармен ставит передо мной напиток, и я беру его, не отрывая взгляда от Лизы.

— Ты знаешь, что пялиться считается невежливым?

Я смеюсь в свой бокал и пожимаю плечами, когда Павел, вторая правая рука Максима и один из моих самых близких друзей, устраивается рядом со мной.

— Я просто осматриваю зал, наслаждаюсь видами этого прекрасного вечера.

Он ухмыляется и заказывает напиток.

— Очень тонко, bratan.

Я резко выдыхаю и допиваю водку одним большим глотком.

Я действительно думал, что веду себя спокойно, когда речь идет о Лизе, но, к сожалению, одна из крайне раздражающих суперспособностей Павла — сверхъестественное восприятие. Тем не менее, я ничего не мог поделать с этим… неудобным влечением. Она может заставить мой член быть твердым, но эта женщина строго запрещена как невеста Анатолия.

Не то чтобы мне было на него наплевать, но я предан Максиму и синдикату. Теперь, когда у нас бизнес с Петровичами и на кону миллионы долларов, я не сделаю ничего, чтобы испортить эту сделку. Особенно ради женщины.

Лиза поворачивается, чтобы поприветствовать другого гостя, и напряжение сжимает мои плечи. Черт, это платье должно быть запрещено. Белое, облегающее, с разрезом сзади, который заставляет меня придумывать способы заставить ее наклониться вперед, чтобы я мог получше рассмотреть эту прекрасную задницу.

— Все еще пялишься, — напоминает мне Павел, проводя рукой по своей светлой стрижке.

— Ну, она дает мне повод поглазеть. — Я жестом велю бармену принести мне еще выпить.

— Может быть, тебе стоит обратить внимание на Катерину: она смотрит на тебя влюбленными глазами с тех пор, как ты вошел. — Губы Павла кривятся от удовольствия, когда он делает неторопливый глоток своего напитка. — Свежая кровь может быть именно тем, что тебе нужно, чтобы выкинуть Лизу из головы.

Я кривлю лицо.

— Большой пас.

Катерина нравится мне примерно так же, как и ее брат, то есть совсем не нравится. Они оба самодовольные снобы. Думаю, это нормальное явление, когда вырастаешь вонючим, чертовски богатым.

Максим наконец освобождается от разговора с Петровичами и направляется в нашу сторону. По тому, как он ослабляет галстук, я понимаю, что на сегодня с него хватит, и он нуждается в крепком напитке. Я прошу у бармена Macallan и протягиваю его Максиму как раз в тот момент, когда он подходит к нам.

Друг поднимает бокал в знак благодарности и делает внушительный глоток, облокотившись на обшитую деревянными панелями барную стойку.

— Господи, Анатолию нравится звук собственного голоса.

— Как ты думаешь, сколько нам еще придется здесь пробыть? — У меня уже зудит под воротником. Я не могу выносить все эти дурацкие светские разговоры, хотя я бы провел всю ночь, наблюдая за Лизой, если бы мог. Не то чтобы это было разумно.

Максим и Павел смеются, потому что разделяют мои чувства. Мы родом из одного мира, гораздо более сурового, чем этот. Мы поднялись по карьерной лестнице в обществе, но в основе своей мы все еще дети из неполных семей, выросшие не на той стороне города.

Моя связь с обоими мужчинами началась еще в подростковом возрасте. Мне было всего пятнадцать, когда я заставил отца заплатить за то, что он лишил меня единственного человека в этом мире, который любил меня больше всего на свете. Кого я любил больше всего. После этого я стал промышлять на улицах, чтобы выжить.

Максим был на несколько лет старше меня, уже имел имя на подпольной бойцовской сцене и начинал создавать свою собственную банду. Когда я по глупости попытался подкараулить одного из его людей, Максим вмешался и не дал им свернуть мне шею. После этого он поставил меня перед выбором: продолжать промышлять или вступить в его ряды. Выбор был прост.

Максим рискнул, когда никто другой этого не сделал. Я был поглощен гневом, и мне было все равно, жить или умереть. Вместе с Павлом, у которого было свое трагическое прошлое, Максим сделал из нас свои надежные правые руки. Мы избранные братья и готовы на все ради него, в том числе возглавить синдикат, пока он наслаждается своей семьей.

Павел поднимает бровь.

— Это званый ужин — обычно считается вежливым оставаться до тех пор, пока не подадут само блюдо.

— Хорошо, — ворчу я, — но я не даю никаких гарантий, что останусь на десерт.

Максим потягивает виски, его взгляд скользит по толпе.