Безжалостность твоей любви (СИ)

Наступила тишина и Анна умоляющим взглядом посмотрела в сторону сидящего всё это время в молчании Джордана. Посмотрела на этого высокомерного ублюдка, который лишь безразличным взглядом наблюдал за шокированным состоянием Гарри, едва удерживавшегося на ногах в эти минуты своей жизни.

И почему этот ублюдок молчал? Ему нечего было сказать? Нечего было объяснить?

Ну, конечно. Словить мать с поличным и разоблачить в таком ужасном и омерзительном вранье. Тут и сказать нечего. Только признать и попросить прощение за свою вину.

- Сколько тебе лет, парень? – вдруг задал вопрос мужчина, что окончательно привело Гарри к ужасному состоянию.

Этот вопрос прозвучал для него подобно оскорблению и он с ужасом попытался понять смысл только что прозвучавших в этом помещении слов.

Возраст? Неужели этого придурка сейчас реально интересовал его возраст?

Гарри задрожал ещё больше. Ещё настойчивее кинулся в сущность дикого кошмара и болезненного восприятия реальности.

- А какого хрена это вас интересует? – грубо произнёс Стайлс, даже радуясь внутри своего холодному звучания тона.

Никакой вежливости эти двое не заслуживали. С его стороны уже было поблажкой сидеть здесь и позволять себе с ними разговаривать.

Но Стайлс всё-равно не мог до конца понять. Почувствовать правду, принять и убедиться в ней так, как это следовало сделать. Хотелось верить в обманчивость этих событий. В то, что всё это лишь злой розыгрыш, который естественно уже сейчас прекратит своё существование. Всё станет на свои места.

Его жизнь станет прежней. И такой же счастливой, какой она была всё это былое время.

Держись, Гарри. Просто не позволяй себе утопать в этом омуте ужаса.

- Наверное, если бы ты был взрослее, то ума в твоей голове было бы больше, – Джордан заговорил вновь и Стайлс окончательно сжался в ощущении ненависти и раздражения к этому презрительному человеку. Этот властный тон, настойчивый взгляд — это бесило, вырывало изнутри все хорошие чувства. – Ты делаешь поспешные выводы, Гарри, и очень зря повышаешь голос на свою мать.

Чёрт! Это слишком раздражало. Эти нравоучения, да как он только позволяет себе указывать ему какую-то правильность всех этих действий?

Как смеет говорить с Гарри, как с глупым и непонимающим ребёнком?

Гарри же всё верно понял. Он же не идиот... Он же, чёрт возьми, не придурок, которого так просто можно обвести вокруг пальца.

Минута молчания. Джордан невольно взглянул в сторону Анны и, заглядывая в глубь её карих глаз на протяжении нескольких минут, он лишь спустя мгновение решился обернуться в очередную сторону местоположения Стайлса.

Такое молчание. Это душит. И убивает одновременно.

Гарри не мог понять значимость всего этого происходящего. Он просто наблюдал за всем и с ужасом видел, как быстро стал рушиться его мир. И как эти пучки боли продолжают с молниеносной скоростью перемещаться по его телу.

- Ты был прав, когда сказал, что Стефани моя дочь, – голос Джордана прозвучал вновь и Гарри просто замер. Сжал свои глаза и возненавидел жизнь за это признание. За это, что так было тяжело принять. С чем было почти невозможно смириться. – Но ты ошибся, посчитав эту девочку дочерью Анны. Стефани была рождена от моей бывшей жены.

И это.... Шок.

Время уничтожается. Порыв чувств душит. И... Гарри не верит.

Он умирает. Кажется прямо сейчас.... Кажется в этот миг он... Его просто не существует теперь. Его просто... его НЕТ!

Неправда. Ложь. Это... это ложь. Господи, пожалуйста, убеди его в этом прямо сейчас. Спаси от неизбежного. Спаси от этого мрака. Просто вытащи из этого омута лжи.

Гарри взглянул на маму. Взглянул в её глаза и, падая на колени, с почти пролитыми слезами на глазах стал умолять её признать обратное. Сказать, что этот некий Джордан пошутил и что ни единое слово, слетевшее с его уст, не имеет никакую общую схожесть с правдой.

Это шутка. Это нереальность. Это другой мир!

- Как?... – голос с хрипом взрывается.

Руки дрожат, колени продолжают плотно прижиматься к прохладному полу.

Ему нужно спасение. Ему нужно помочь. Сейчас!!! Боже мой, ну уже прямо сейчас.

Он тонет в ужасе этих чувств. В этом осмыслении... В том, что...

- Это правда, – Анна сочувственно кивает, опуская голову и смотря вниз. – Она не твоя сестра, Гарри. Она лишь обычный ребёнок, которого я удочерила семнадцать лет назад.

«Она не твоя сестра»

Слова эхом повторяются в голове. Тают. Разжигают буйное пламя боли и ужаса. Те чувства, когда уже нет земли под ногами. Когда ты тонешь и этот безостановочный водоворот съедает тебя изнутри.

Нет сил. Он умирает. Внутри всё сожжено. Он задыхается. Он тонет. Он...

Его уже больше нет.

- Это вранье.... – слова едва слышны, Гарри пытается подняться с пронизанных болью колен. – Это... это вранье.

Но разум уже отказывает верить в подобное. Наоборот. Убеждение в реальности этого события. Убеждения во всей никчёмности, беспощадности всего окружающего его мира.

Его обманывали столько лет. Его...

Вся его жизнь была напрасной.

- Гарри, – Анна делает шаг, пытаясь подойти и успокоить своего сына.