Безжалостный

Запах завтрака витает в воздухе, и я направляюсь к холодильнику за стаканом апельсинового сока. Открыв духовку, я нахожу яйца, бекон и блины, все украшено смайликом. Я хихикаю, когда вынимаю его, ставлю ее на стол и делаю паузу, чтобы сказать спасибо за то, как замечательна жизнь.

Однако я даже не успеваю поднять вилку, как мой мир становится черным.

Глава 24

Кто бы это ни был, они бесшумные и подготовленные, потому что я не слышу ни малейшего звука, когда они появляются позади меня. Я ничего не чувствую и не подозреваю, пока черная ткань не закрывает мое лицо и не тянет назад. Мне вставляют кляп в рот и одновременно завязывают глаза, а их крепкая хватка не позволяет мне вырваться.

Я пинаюсь и хватаю руками ткань, но меня ограничивают в движениях. Должно быть их больше, чем двое, и я паникую, выворачиваюсь, но они сильные. Опытные.

В панике я ударяю стол ногой, и слышу резкий звон тарелки и приборов. Похитители пытаются связать мне руки и дергают назад, но я снова случайно с силой пинаю стол, отчего посуда падает на пол и разбивается.

Мой сдавленный крик получается негромким, но от этого паникую еще больше, я не могу даже крикнуть, все кажется таким бесполезным!

Меня тащат по полу и ковру в направлении к двери, но прежде чем мы добираемся туда, я чувствую, как один из них придавливает мои ноги своим весом и что-то оборачивает вокруг них. Очень туго, обездвиживая меня и стягивая кожу.

– Засуньте ее в мешок, – слышу я грубые и небрежные слова. Как будто мое похищение просто какая-то утомительная задача в их обычной жизни.

Я в ужасе, но даже будучи связанной, извиваюсь и раскачиваюсь из стороны в сторону. Я ничего не вижу, но слышу, как расстегивается длинная молния, после чего меня поднимают за плечи и ноги и помещают в какой-то большой толстый мешок с жестким дном.

Затем они поверх черной ткани что-то еще запихивают в мой рот, завязывают это на затылке, заставляя затихнуть даже мои жалкие сдавленные крики.

Вот и все.

Меня поднимают и несут, словно какой-то кусок мебели при переезде.

Они шумят и толкаются, пока несут меня по коридору к лифту, и выходят на улицу. Затем они бросают меня в багажник какого-то автомобиля, и я больно ударяюсь головой о дно мешка.

«Где охранник? Как это могло случиться со мной?»

Двери захлопываются и меня увозят. Бог знает, куда.

И Дмитрий даже не узнает, что я исчезла несколько часов назад.

Глава 25

Пахнет... стерильностью. Какой-то странный запах. Воняет, как в кабинете врача – хлоркой и другими чистящими растворами. Это неприятно, но я пытаюсь дышать, хотя мешок и капюшон мешают мне.

Не говоря уже о панике.

Слезы пропитывают мешок, что на моей голове, но, сколько не пробую что-то изменить, я в ловушке.

Я слышу, по крайней мере, двух мужчин, говорящих по-русски, и у меня в венах стынет кровь. Это то, о чем Дмитрий предупреждал меня? Виктор увидит меня, и настанет конец? Все было так замечательно, моя жизнь только начала налаживаться, и теперь все будет кончено.

Я всхлипываю и получаю удар по ребрам. От этого сбивается дыхание, и я распахиваю глаза, глядя в темное небытие. Я совсем одна. Никто не знает где меня найти, а запах смерти витает в воздухе.

Я там, где убили итальянского бухгалтера? Здесь холодно, что объясняет запах хлорки. Я не могу даже просить пощады с этим кляпом во рту.

Я слышу, как они говорят на русском, как вдруг мешок развязывают, резко его срывают и ставят меня на ноги. Но не до конца – двое мужчин берут меня под руки, таким образом, я волочу ногами по холодному цементному полу, прежде чем от толчка падаю на тяжелый металлический стул. Они очень грубо и небрежно бросают меня, и я слышу, как мужчины цепляют наручники к стулу, а затем к моим запястьям и лодыжкам.

Слышу еще какое-то бормотание по-русски, но потом кляп убирают и внезапно дергают черную ткань. Меня ослепляет яркий свет, бьющий прямо в глаза.

– Ты думаешь, что с имеющимися связями можешь совать свой симпатичный носик в серьезные мужские дела? – жестко звучит голос с акцентом.

Но когда я моргаю и пытаюсь увидеть хоть что-нибудь, тот дает мне сильную пощечину, от чего я шатаюсь и начинаю бессвязно лепетать.

Горя всем телом, я пытаюсь осознать, где нахожусь. Здесь нет окон и нет света, за исключением лампочки, которая светят мне в лицо.

– Я ничего не знаю, клянусь, – и я понимаю, что обманывать гораздо легче зная, что передо мной стоит вопрос жизни и смерти.

– Это больше не имеет значения, – говорит он буднично, хватая руками мои волосы, накручивая их на пальцы, и заставляя меня, тем самым, посмотреть на него. – Ты совала свой нос в дела босса, и теперь слишком поздно для расспросов о том, что тебе известно. Ты – представляешь опасность, – говорит мужчина, почти шипя последние слова.