Безжалостный обольститель

– Нет, не чушь, – упорствовал Джулиан. – Есть основания для физического различия между полами, моя дорогая. Мужчины оберегают и защищают свои семьи, женщины нянчат детей и ведут хозяйство, вот и вся суть. А если тебе хочется научиться стрелять, то я научу тебя. Но не позволю ставить под угрозу жизни других людей из-за какой-то нелепой идеи о правах женщин.

Эти слова были встречены гробовым молчанием. Уголком глаза Клодия взглянула на своих гостей. Они, разинув от удивления рты, наблюдали за спором молодоженов. Клодия пробормотала что-то себе под нос, очень похожее на «тупица», и взглянула на Джулиана, в глазах ее плескалась ярость.

Он в свою очередь одарил ее гневным взглядом.

– Не думай даже ни при каких обстоятельствах еще раз показать этим женщинам, как нужно стрелять, если рядом нет меня, Виктора или Луи. Я ясно объяснил, мадам?

Серо-голубые глаза Клодии потемнели.

– Абсолютно ясно, – пробормотала она, и Джулиану стало не по себе от ее тона. Он резко повернулся и направился к дому с собранными пистолетами, то и дело напоминая себе, что у его жены довольно необычные привычки и что иногда ему это даже нравится.

Прошло несколько дней после этого инцидента, а Клодия все еще с удвоенным усердием пыталась прогнать из головы все мысли о своем самоуверенном муже. Вообще-то она не позволяла себе думать ни о чем, кроме тех дел, что планировала на каждый день, потому что только так она могла сохранить рассудок. Каждое мгновение дня она то занималась благотворительностью, то отправлялась на Аппер-Морленд-стрит, то приглашала друзей и даже два раза посещала текстильные фабрики в поисках места для школы. Если она не могла ничего придумать, чтобы занять свое время и мысли, то делала наброски школы, которую когда-нибудь построит, прикидывая в уме количество парт, стульев, досок, чтобы только не думать о Джулиане.

Обычно ей это удавалось, потому что последнее время все ее мысли были заняты проблемой поиска средств для школы. К сожалению, пожертвования, обещанные ей до катастрофы, сейчас фактически иссякли. А того, что дали тетя Вайолет, Энн и Юджиния, а также банковского чека, полученного от Джулиана после того памятного дня с чаепитием, было недостаточно. Клодия подсчитала, основываясь на содержании, которое она выговорила для себя у Джулиана, что ей потребуется двадцать лет, чтобы собрать средства, необходимые для постройки хорошей школы, – и это если не тратить ни одного фартинга.

Поэтому она продолжала упрямо навещать старых знакомых в поисках пожертвований, постепенно привыкая к отказам из-за связанного с ее замужеством скандала, и научилась ценить те немногие пожертвования, которые ей удавалось получить.

А лорд Дилби просто вредил ее начинанию. Похоже, этот старый осел пресекал любые ее усилия. Она знала, что он называл ее будущую школу «школой нравственности Уитни, пусть и сомнительной». Дилби, как оказалось, прилюдно насмехался над ней, и она боялась, что даже при желании никто не осмелится сделать пожертвования, чтобы не быть осмеянным влиятельным государственным деятелем.

Именно над проблемой иссякнувших средств она пыталась размышлять, сидя однажды вечером в своей гостиной, но ничего не получалось из-за Джулиана. Клодия сердито посмотрела на очередной чертеж школы, висевший на стене, потом на лежавшие перед ней книги. Она пыталась – видит Бог, пыталась – прогнать мысли о нем, сделать вид, будто он для нее ничего не значит. Но это было выше ее сил. Прошлой ночью он ласкал ее так, что бросало в дрожь, поднимая до неимоверных высот, когда их тела сливались в одно целое. И чем сильнее она пыталась не чувствовать этого, тем сильнее ее охватывала страсть. Глубже и полнее с каждым разом, будь он проклят!

Клодия закрыла лицо руками, пальцы казались прохладными на вспыхнувшем лице, когда она вспомнила подслушанный разговор дам на одном, рауте. Леди Криттендон, красавица, вышедшая замуж за человека, богатого, как Мидас, и старого, как само Время, беседовала с подругой, когда Клодия вошла в дамскую комнату. Дамы, не стесняясь, продолжили обсуждать случайную встречу с лордом Кеттерингом. Настаивая, что оба ничего такого не имели в виду, леди Криттендон намекнула, что они обменялись не просто приветствиями. Когда подруга спросила ее, не пугает ли ее возможность того, что Кеттеринг станет хвастать своей победой, леди Криттендон рассмеялась и сказала, что Кеттеринг из тех мужчин, которые, помимо того, что умеют держать язык за зубами, еще и искусно пользуются им. Дамы захихикали, а Клодия никак не могла понять, что они имели в виду.