Безжалостный обольститель

– Что значат несколько сотен фунтов по сравнению с ее счастьем? – возразил Джулиан, хмуро взглянув на Луи. – Плевать мне на деньги!

– Но это шантаж, Джулиан! – настаивал Виктор. – Он будет держать Софи в качестве заложницы, вымогая у тебя деньги.

– Вот именно! – взревел Джулиан. – Он использует Софи! И у меня нет ни малейших сомнений, что он будет продолжать это, причем жесточайшим образом, в борьбе со мной. Он хочет денег, а для меня деньги – ничто, особенно когда я увидел ее сегодня в таком состоянии! Я не могу сознательно причинять ей вред! – Схватив графин с портвейном, он повторил, скорее для себя: – Не могу!

– Джулиан прав! – воскликнула Энн, умоляюще взглянув на Виктора. – Мы должны думать о Софи!

– Да, должны, – согласилась Юджиния и, торопливо подойдя к Луи, умоляюще положила руку ему на грудь. – Луи, дорогой, я не могу даже думать, чтобы она жила в одном из тех жутких районов. Ты же слышал. Там крысы, Луи!

Виктор и Луи обменялись мрачными взглядами. Луи посмотрел на обращенное к нему лицо Юджинии, и мускулы напряглись на его щеке: он явно боролся с желанием возразить. Спустя мгновение он взглянул на Джулиана и вздохнул:

– Это ошибка, друг мой. – Но голос его звучал уже мягче. – Ты должен понять, что Софи сделала свой выбор, когда бежала со Стэнвудом. И ты теперь ей ничего не должен.

«Но она была совершенно невинной», – подумал Джулиан.

– Можешь думать что хочешь, Рено, но я за нее отвечаю и сделаю все, что в моих силах, чтобы уберечь от боли и беды. Поэтому непременно сниму им дом у парка.

– В конце концов это вырастет до невероятных размеров, – упрямо повторил Виктор, на что Джулиан пожал плечами.

После этого разговор сам собой прекратился. Лишь Юджиния и Энн дали несколько советов Джулиану по поводу поиска дома для Софи. Юджиния твердо придерживалась того мнения, что дом должен быть как можно ближе к Сент-Джеймс-сквер. Джулиан молчал, но идея ему не очень нравилась. Он сомневался, что сможет видеть Софи, пусть даже редко, пусть даже по другую сторону площади.

Он испытал огромное облегчение, когда Луи и Юджиния наконец засобирались домой, и бесстрастно наблюдал, как Клодия прощается со всеми и провожает до двери гостиной.

Он стоял, прислонившись к подоконнику, небрежно держа в руке графин с портвейном, когда Клодия наконец повернулась к нему. В ее глазах сквозила глубокая печаль, такая глубокая, что он торопливо поднес графин ко рту и отхлебнул портвейна. Ему не хотелось, чтобы она была рядом, не сейчас – он был слишком утомлен, чтобы терпеть присутствие жены, предавшей его.

– Ты, несомненно, устала после встречи с сэром Уильямом и, наверно, захочешь отдохнуть перед ужином, – небрежно произнес он и сделал еще глоток портвейна.

– А ты не хочешь, чтобы я побыла с тобой? Джулиан усмехнулся, не обращая внимания на обиду, промелькнувшую в ее глазах.

– Нет, Клодия. Если бы мне нужно было общество, я скорее предпочел бы побыть с Тинли, чем с тобой.

Это явно сильно задело Клодию, и она опустила глаза.

– Я знаю, что тебе больно...

– Мне до смерти надоела твоя проницательность! – воскликнул он и резко встал, поставив графин с портвейном на столик с напитками с такой силой, что зазвенел хрусталь.

– Да, судя по всему, – тихо сказала она. – Я не знаю, как заслужить твое прощение.

– В этом, мадам, вы правы! – рявкнул он и устремил на нее холодный взгляд. – Ты не можешь сказать ничего в свое оправдание ни сейчас, ни в будущем. Так что, пожалуйста, сделай одолжение – просто оставь меня одного.

– Джулиан, я хочу помочь тебе.

Он не мог понять, что за безумие вселилось в эту женщину, но она упрямо отказывалась уступить, почти вызвав у него приступ ярости.

– Ты уже помогла мне, разве нет, Клодия? Я больше не перенесу такой помощи! Так что всего доброго! – снова рявкнул он, сердито указывая на дверь.

Мужество покинуло Клодию. Понурившись, она повернулась к двери.

Но только Джулиан еще не все высказал ей.

– Прежде чем ты уйдешь...

Она резко обернулась, и ее прелестное лицо осветилось надеждой. А Джулиан вдруг понял, что все чувства к ней, которые он носил в себе долгие два года, куда-то исчезли. Разбитые, стертые ее безразличием к нему, легкомысленным пренебрежением к судьбе Софи. Ему не нужна была ее помощь, он не хотел видеть надежду в ее глазах, он ничего от нее не хотел! Господи, как же он ненавидел ее сейчас!

– Я буду чрезвычайно признателен, если ты оставишь меня в покое и не будешь навязывать свою помощь – она мне не нужна. Мне от тебя вообще ничего не нужно.

Клодия растерянно заморгала, потом кивнула, словно он сообщил ей о том, когда будет подан чай. Повернувшись, она вышла из гостиной, высоко подняв голову и распрямив плечи.

Оставшись одна, Клодия так и не могла понять, как ей удалось покинуть гостиную спокойно, в то время как подкашивались ноги и в любой момент она могла упасть. Однако она дошла до своих покоев, приказав Бренде приготовить ванну в надежде, что обжигающе горячая вода поможет привести чувства в порядок. Раздеваясь, она вдруг поняла, почему смогла вынести его презрение.