Беззумный Аддам

Неужели Адам сам разработал эту игру? Там написано, что игра ведется под его наблюдением. Но он же никогда особо не интересовался животными. Хотя, если подумать, он недолюбливал трактовку книги Бытия, принадлежащую преподобному — тот делал из Писания вывод, что Господь сотворил животных для единоличного использования и удовольствия человека, и, следовательно, человек имеет право уничтожать их как ему заблагорассудится. Значит, «Вымирафон» — проявление сыновнего бунта Адама против преподобного? Неужели Адам связался с экофилами? Может, он умственно переродился, обкурившись каким-нибудь вредным для мозгов галлюциногеном, и породнился с духами деревьев. Хотя маловероятно: рискованные опыты с веществами были характерны скорее для Зеба. Но с кем-то Адам связался, это точно — сам он никогда не создал бы такое.

Зеб шел дальше по дорожке. Он выбрал «Да», подтверждая готовность, и попал в диалог.

>>Добро пожаловать, Белый Барибал. Хотите играть в общую игру или на уровне гроссмейстера?

Зеб нажал кнопку «Гроссмейстер», ибо таковы были инструкции Адама.

>>Хорошо. Идите в игровую комнату. Беззумный Аддам будет вас ждать.

Дорога в игровую комнату оказалась непростой — пришлось петлять туда-сюда через пиксели, спрятанные в невинных с виду сайтах, в основном рекламных, хотя попадались и разного рода списки: «Десять самых страшных фотографий Деда Мороза», «Десять самых страшных фильмов ужасов за всю историю кино», «Десять самых страшных морских чудовищ». Зеб нашел портал в кривых передних зубах оскаленной рожи Деда Мороза, у которого на колене сидел перепуганный ребенок; перескочил на могильный камень в кадре из фильма «Ночь живых мертвецов» (оригинальная версия, не римейк), а оттуда наконец — в глаз целаканта. И оказался в комнате чата.

>>Белый Барибал, добро пожаловать в игровую комнату Беззумного Аддама. Вам сообщение.

Зеб нажал кнопку «Прочитать сообщение».

>>Привет. Видишь, работает. Вот координаты комнаты чата на следующий сеанс связи. А.

«Вот же чертов конспиратор, — подумал Зеб. — Он мне ни черта не скажет».

Он купил указанную одежду (во всяком случае, большую часть списка: круглые очочки и кроссовки с перепонками оказались выше его сил). Штаны и рубахи он освоил — запачкал едой, слегка потрепал, несколько раз прогнал через стиральную машину. Потом разбросал всю старую одежду по разным мусорным ящикам и постарался по возможности вытереть все свои биоследы в обшарпанной комнатушке «Звездного взрыва».

Расплатившись за жилье — совершенно не нужно, чтобы его искали еще и как злостного должника, — он пересек континент и оказался в Сан-Франциско. Там он, как было велено, явился в «Здравайзер-Западный», показал поддельные документы и выслушал заученную речь сотрудника, в чьи обязанности входило приветствовать новичков: «Здравствуйте! Мы рады, что вы теперь с нами, и сделаем все, чтобы вы чувствовали себя как дома!»

Никто даже не пикнул. Его ждали, его приняли. Как по маслу.

Ему выделили холостяцкую квартиру в жилой башне охраняемого поселка. Это были отнюдь не трущобы: красивые клумбы вокруг подъезда, бассейн на крыше, канализация и электричество работают, хотя интерьер квартиры отчасти спартанский. Но кровать была двуспальная — это вселяло надежду. Видимо, в «Здравайзере-Западном» от холостяков не требовали вести монашескую жизнь.

В высотном доме, где располагалось рабочее место Зеба, была столовая. Ему выдали карточку, по которой он мог выбирать любые блюда из меню в пределах отведенной суммы баллов. Еда была настоящая, а не мерзотная хавка скудными порциями, как в «Медведелёте». А в напитках присутствовал алкоголь — чего еще требовать от напитков?

Женщины в «Здравайзере» были деловиты и не теряли зря времени, которое можно потратить на работу; их трудно было развести на светскую болтовню, и Зеб догадался, что дежурные фразы-наживки на них тоже не сработают, так что нечего даже и пробовать. Но хотя Зеб пообещал себе, что будет осторожен в связях, ибо они вызывают лишние вопросы, он все же был не каменный. Две-гри женщины помоложе уже кидали заинтересованные взгляды на его бейджик с именем (те как раз вошли в моду в поселке), и одна даже спросила, не новенький ли он, потому что она раньше его не видела — впрочем, она и сама, можно сказать, новенькая.