Библейские чтения: Апостол

И, хорошо помня всех, кто у него бывал и с кем он встречался, всех нас он посвящал Богу. Великую силу его молитвы я не раз испытал на себе. В эпоху сверхскоростей, интернета и мобильной связи мы, сознавая, как важно живое слово, личный пример и мудрость проповедника, часто забываем о том, что Иисус учил нас прежде всего непрестанно молиться. Иоанн Павел II не забывал об этом никогда. Он молился сам и учил молитве других.

Чтобы понять, кем был Иоанн Павел II и почему ему удавалось так много, достаточно вспомнить, как он молился во время богослужения. Папа уходил в молитву полностью, с закрытыми глазами он держался за Крест и светился весь, словно свеча перед иконой. Но, что особенно важно, в этой молитве он не уходил от мира и от людей вокруг себя, не замыкался в своего рода затворе на глазах у миллионов, но, наоборот, полностью сливался с ними в одно единое целое по слову Иисуса «да будут все едино». Именно молитва, именно вера, именно живая мистическая связь с Иисусом делала его непобедимым.

«Обращенная ко Всевышнему, моя молитва совершается вместе с Марией, вместе с возлюбленными паломниками в Фатиме, она сливается в одно благодатное делание, в котором мне бы хотелось пребывать всегда и вместе со всеми: с четками в руке, со сладостным именем Матери на устах и с песнью Любви – Милости Господни вовек воспою – в сердце». Так говорил Папа в Фатиме, когда приехал туда в мае 1982 года, ровно через год после покушения. Конечно, под руководством Иоанна Павла II подготовлено множество блестящих документов и весьма глубоких по содержанию энциклик (о каждой уже написаны и еще будут написаны десятки книг). Однако тот, кто по-настоящему хочет познакомиться с Папой Войтылой, должен прочитать всего лишь небольшую книгу под названием «В час Розария». Ее опубликовал в начале девяностых годов в Риме Леонардо Сапиенца.

В этой книге собраны тексты тех коротких проповедей, что Папа регулярно произносил (зачастую без подготовленного заранее текста) перед тем, как начать чтение Розария вместе с теми, кто собирался на площади перед его дворцом в Кастель-Гандольфо или в любом другом месте, где он возглавлял общую молитву с четками в руках. Как это обычно по вечерам делается в сельских костелах его родной Польши и повсюду, где живут католики. На самом деле – на всех континентах.

Особенность Розария состоит в том, что его можно читать в полном одиночестве, вдвоем или втроем, но можно, как делал это Папа, молиться по четкам вместе с тысячами собравшихся для этого людей. «Молитва Розария, – говорил Иоанн Павел II, – это молитва человека за человека, молитва человеческой солидарности, общая молитва искупленных, в которой отражаются дух и надежды первой Искупленной – Марии, Матери и образца Церкви. Молитва за всех людей мира и истории, живых или умерших, призванных быть вместе с нами Телом Христовым и стать вместе с Ним сонаследниками славы Отца».

Здесь речь идет всё о том же: об удивительной силе молитвы, которая объединяет людей друг с другом и тем самым, как ничто другое, преображает нашу жизнь. Христианство – это семья. Иоанн Павел II иногда говорил об этом, но, главное, просто показывал это каждому без всяких слов, когда оставался со своими прихожанами как отец с детьми на площади у собора святого Петра или в любом другом месте и молился вместе с ними.

Мне вспоминается встреча Папы с итальянскими школьниками. Это было в Риме в один из жарких летних дней, когда в пять часов, а именно тогда началась эта встреча, солнце жарит вовсю и воздух всё более раскаляется. Папа казался усталым, а школьники шумели, орали, пели и вообще выделывали что-то невообразимое. Иоанн Павел II был счастлив. Уходя, он еле держался на ногах, но при этом светился от радости. «Как хорошо!» – сказал он нам, войдя в притвор собора.

To же самое бывало, когда он встречался с шумными африканцами или арабами – не только с католиками, но с представителями всех без исключения исповеданий и религий. Иоанн Павел II – это человек, умевший преодолевать любые барьеры. Он не умел идти на «политические» компромиссы, но знал, как протянуть руку каждому и открыть сердце ему навстречу.

Не случайно, наверно, ушел он в радостные и ослепительно белые пасхальные дни. Смерть его была трудной, но какой-то особенной, ибо каждому было понятно, что уходит он не в небытие, но к Богу. Именно как santo subito – «святой немедленно», – как восклицали собравшиеся на площади святого Петра паломники в день его похорон. Смерть – «вершина прозрачности». Так писал Папа в «Римском триптихе», восклицая вместе с Горацием: non omnis moriar – «весь я не умру»… Ибо «всё, что нельзя разрушить во мне, теперь стоит лицом к лицу с Ним, Сущим!»

Публикуется по: Чистяков Г.П., свящ. «Non omnis moriar» – «Весь я не умру» // Христианос. Альманах. Вып. 14. Рига, 2005. С. 233–240.

«Господь оставил его трудиться среди нас»

Памяти митрополита Антония (Блума)