Библейские истории для взрослых

Марк ходит мрачный. Вместо того чтобы поговорить со мной, он цитирует Герберта Спенсера: «Никакое неверие не сравнится со страхом, что правда будет неприятной».

18 июля 2059 года

Ненавижу эту планету.

21 июля 2059 года

Спускаясь к завтраку, я заметил, что крышка ящика взломана. Большинство чертежей и голограмм пропали.

После обеда я читал лекцию о сверхгравитации, но мои мысли уводило в сторону… в аудиторию 329, в класс Марка. Что происходит там? Со страхом я отсчитывал минуты. У моих студентов — даже у мисс Бландины — враждебный, настороженный вид, как у стаи кошек, подкрадывающихся к птичнику.

Уже далеко за полночь мой брат-близнец ввалился в коттедж шатаясь, по лицу его блуждала рассеянная улыбка. В руках он сжимал доказательство существования специального творения. Его дыхание было сладким от спиртного, пропитавшего его мозги.

— Они вняли мне, — промямлил он, с трудом выговаривая слова. И бережно уложил доказательства в ящик. — Они слушали! Задавали вопросы! Поняли! Рационализм — чудесная штука, Пирс!

22 июля 2059 года

Мои вспотевшие пальцы прилипают к клавиатуре компьютера…

Толпа появилась на рассвете, две дюжины андроидов в черных покрывалах и кожаных масках. Вытащив Марка из кровати, они поволокли его, брыкающегося и бранящегося, в сад. Я умолял их взять меня вместо брата. Появилась веревка. Дерево, к которому они привязали брата, было похоже на опущенный вниз коготь гигантского грифа.

Хозяйка Вика плеснула на дрожащего братишку керосином. Кто-то чиркнул спичкой. Андроид в капюшоне с пустой магниевой трубкой, торчащей изо рта, сложил ладони крестом и зачитал Закон № 31428 из тома 37 Общественного права. Марк начал выкрикивать что-то о чертежах. Пламя объяло моего брата, и душераздирающие крики его пронзили темноту и впились в мой спинной мозг. Я ринулся в смрадный дым, сходя с ума от звуков, что раздаются, когда давят сапогами переспевшие фрукты: с таким звуком лопаются человеческие внутренности.

То, что осталось через час от Марка, — мешок оплывшего, горелого бута, которому никогда уже не стать иерархом геофизики, — вызывало мысли уже не о погребении, а о захоронении отходов.

30 июля 2059 года

Естественное состояние Вселенной — мрак.

3 августа 2059 года

Я вошел в аудиторию факультета Передовой Правды с опозданием на несколько минут. Портфель, как маятник, болтался в руке. Собравшиеся студенты почтительно смолкли.

Мистер Валентин подался вперед. Мистер Каллист глядел с любопытством. Мисс Василиса казалась преисполненной внимания.

Если и есть у меня любимое дело, так это преподавание.

Я открыл портфель и разложил содержимое на столе. Воспаленные глаза отыскали мисс Бландину. Мы обменялись улыбками.

— Сегодня, — начал я, — мы взглянем на несколько чертежей…

Сборка Кристины

Добро пожаловать в Общество Кристины Алкотт. Нет, не спешите благодарить. Наши поздравления по случаю вашего выдвижения кандидатом в члены Общества Кристины Алкотт. Естественно, мы надеемся, что ваше намерение присоединиться к нам серьезно. В случае сомнений этот редкий и секретный документ может оказаться весьма полезным.

Со стороны не понять, почему человек, ненавидящий воду, жертвует неделей летнего отпуска, пытаясь научиться плавать, а женщина, испытывающая отвращение к современной музыке, проводит летнюю неделю, слушая полное собрание сочинений рок-группы «Проклятие жестянщика», или — мой собственный случай — учитель математики пятого класса с IQ, почти равным температуре его тела в градусах Фаренгейта, безрассудно тратит семь драгоценных августовских солнечных дней, лепя глиняные горшки. Но вы-то знаете, почему мы это делаем. Знаете, что мы занимаемся этим не для того, чтобы усовершенствоваться умственно, развить свое сознание или для иной подобной чепухи. У нас договор с Кристиной Алкотт, и мы намерены его соблюдать.

Рассказом о судьбе Уэсли Рансома — бывшего члена Общества Кристины — я надеюсь помочь вам принять непростое решение. Надеюсь продемонстрировать, что каждой бесценной привилегии членства в Обществе Кристины Алкотт соответствует столь же бесценная привилегия брать на себя ответственность.

Тем летом я прибыл на «неделю Кристины» последним. Выйдя из планера, я взглянул в сторону обрыва и одинокого дома, который Кристина когда-то назвала «Плачущее небо». Изъеденное солеными брызгами, истерзанное морскими ветрами «Плачущее небо» стояло на великолепном месте. За задним двором начиналась сосновая роща. Парадным двором служил Атлантический океан. Мои ноздри трепетали, жадно вдыхая воздух полуострова Кейп-Род. Едкие молекулы соли скребли в горле. Накатывавшиеся волны разбивались о скалы с тихим рокочущим звуком.

От обрыва по пригнувшейся от ветра траве я пошел к дому, неторопливо миновал лужайку и поднялся на веранду. Повсюду следы Кристины. Ее коллекция сентиментальных картинок — календари с котятами, акварели с младенцами, замершие кролики — покрывала стены. Над камином — обложка журнала «Кинозвезды», помещенная в рамку. На ней — лицо голливудского актера Рейсфорда Спона с ослепительной улыбкой в тридцать два зуба.