Библейские картинки, или Что такое «Божья благодать»

Бедолагу пришли проведать трое его друзей. То, что они увидели, весьма их впечатлило — они просто не узнали некогда благополучного, здорового и богатого человека. Трое взрослых мужчин «возвысили голос свой и зарыдали». Друзья просидели с несчастным целую неделю, не раскрывая рта. На этом заканчивается повествование 2–й главы. Далее, на протяжении 40 (!) глав идёт промывание мозгов, вперемежку с откровенным бредом и пустопорожней болтовнёй. Кратенько изложим и эти «мудрые и священные» тексты.

Первым нарушил молчание Иов. Он проклял день своего рождения и призвал смерть, считая, что существование «страдальцев и огорченных душею» бессмысленным и мучительным, после смерти же, наступает покой, там все равны и свободны. Он много думает и ищет ответ на вопрос: «Почему его практически абсолютная праведность наказана таким жесточайшим образом»?

Друзья пытаются что — то ответить Иову. Елиафаз утверждает, что наказаний без вины не бывает, что самый безгрешный — это естественно Иегова, который даже «в Ангелах Своих усматривает недостатки», что уже говорить о созданных из праха. И вообще — «человек рождается на страдание, как искры, чтобы устремляться вверх». Поэтому, надейся на свою богобоязненность и уповай на свою непорочность и не отвергай наказания Всевышнего. Такая проповедь мало чем помогла Иову, и он упрекает друзей за недостаток сочувствия и просит «укажите, в чём я согрешил». Он мучительно пытается понять: где же и в чём именно он нарушил инструкции? Он обращается и к начальству с тем же вопросом: «за что?» Иов хочет понять, что он сделал такого ужасного, чтобы заслужить такое наказание? Ведь он строго и искренне соблюдал всё, что предписывали многочисленные нормы и инструкции. Где же он ошибся?

«Если я согрешил, то, что я сделаю тебе, страж человеков! Зачем Ты поставил меня противником себе, так что я стал самому себе в тягость? И зачем бы не простить мне греха и не снять с меня беззакония моего?» (Иов 8:20–21).

Следующий друг, по имени Вилдад, также отделался общими фразами, типа «Всевышний ошибаться не может — сыновья погибли, значит — виновны», «таковы пути всех забывающих Бога», «Бог не отвергает непорочного». Иов же ни себя, ни своих сыновей виновными не считает и делает вывод, что Богу — всё равно, кого наказывать — «Он губит и непорочного и виновного». Дело усугубляется ещё и тем, что человек не может оправдаться перед Богом — «если я невинен, то Он признает меня виновным» и никто не сможет этому помешать, ибо «Нет между нами посредника, который положил бы руку свою на обоих нас» (Иов 9:33). Доведённый до белого каления Иов обращается непосредственно к автору своих несчастий:

«…что Ты ищешь порока во мне и допытываешься греха во мне, хотя знаешь, что я не беззаконник, и что некому избавить меня от руки Твоей? Твои руки трудились надо мною … и Ты губишь меня?» (Иов 10:6–7). «Отступи от меня, чтобы я немного ободрился, прежде нежели отойду… в страну… смерти» (Иов 10:20–21).

На этот вопль души третий друг, по имени Софар отвечает вполне в духе «пастырей» всех мастей, что Всевышнего постигнуть нельзя, что суд его справедлив, нужно только отвергнуть свой грех и всё будет ОК, и вообще, пусть Иов радуется, что Иегова не все его прегрешения припомнил.

В общем, друзья не смогли решить этот ребус: если Иов не виновен и не совершал никаких грехов, тогда Бог — несправедлив. А этого не может быть, потому, что не может быть никогда! А если Бог — справедлив (как это всегда утверждается), тогда Иов — виновен, но, Иов же — невиновен! Где же выход? И они, понятное дело, пошли по пути наименьшего сопротивления и обвинили Иова, решив, что он всё — таки где — то, как — то погрешил против добрейшего Всевышнего и наступил ему на любимую мозоль. Вот, к чему привёл недостаток информации — друзья ведь не могли знать о дружеской беседе Иеговы с сатаной и о подленьком приговорчике Иову.