Библейские холмы

Вряд ли существует необходимость обсуждать эти смелые, чтобы не сказать больше, высказывания по существу. Конечно, это своего рода гипербола. Да позволено будет и автору настоящего предисловия поделиться с читателями некоторыми, может быть, чересчур смелыми соображениями. Да, гипербола! Но иногда она может в некоторых отношениях иметь и свои положительные стороны: она увлекает. Только человек, сам увлеченный по-настоящему, может увлечь и других.

Тут невольно приходят на память полки в книжных магазинах с так называемыми уцененными изданиями, откуда часть книг потом перекочевывает в соответствующие цехи бумажных фабрик. Встречаются на этих полках, к сожалению, и книги археологического характера. Перелистывая их, нельзя не подумать: эх, да если бы вот этот же самый материал попал в руки к Церену! Как бы он его препарировал и преподнес читателю! Ведь археология может быть захватывающе интересной, а Церен умеет писать. Можно не сомневаться в том, что русский перевод «Библейских холмов» не разделит печальной участи уцененных изданий, хотя воззрения их автора далеко не всегда совпадают с положениями, принятыми нашей наукой.

По ходу изложения Церен в ряде мест книги обстоятельно рассматривает проблемы дешифровки древней письменности, посвящая этому кругу вопросов целые главы и параграфы. «Как научиться читать и разбирать что-либо, написанное… на абсолютно незнакомом языке при помощи также незнакомой системы письменности?» Четкая постановка вопроса! И Церен на него отвечает. Отвечает в такой форме, которая не предполагает, не требует от читателя особой подготовки, предварительных специальных познаний в области лингвистики. Нередко эти ответы оказываются содержательнее, яснее и уж во всяком случае интереснее того, что можно прочитать в соответствующих разделах некоторых официально рекомендованных и принятых в наших вузах учебников.

В «Библейских холмах» повествуется, как еще в XVII веке первые клинописные таблицы попали из рук одного любознательного итальянского купца в римский музей в виде дара, и этот музей не знал, что с ними делать, так как тогда в Европе не было еще ни одного человека, который сумел бы понять эти знаки, скорее походившие на следы ног вороны или неумелый орнамент.

Всего три с половиной столетия тому назад! А если отсчитывать время от того года, когда состоявший на датской службе молодой инженер-лейтенант Карстен Нибур перерисовал надписи с камней на развалинах Персеполя и потом стал ими заниматься, — то и того меньше. Всего два столетия. Срок по масштабам известной нам истории человечества ничтожный. Какой поистине титанический труд за эти два века был выполнен людьми науки, которые теперь, располагая первоклассными справочниками, словарями и грамматиками, совершенно свободно читают клинописные тексты! Шаг за шагом шли они к своей цели. И Церен фиксирует каждый из этих шагов. Перед нами возникает своего рода эстафета, передававшаяся из рук в руки от одного поколения ученых к другому. На чем останавливались одни, то продолжали другие, добиваясь все новых и новых успехов в своем трудном деле.

Заслуга — и немаловажная — Церена в том, что он очень четко и конкретно формулирует каждую из тех исследовательских задач, которые приходилось одну за другой решать в сложном и длительном процессе дешифровки незнакомой письменности. Благодаря этому читатель «Библейских холмов» ясно ощущает всю эту цепь взаимосвязанных умозаключений и выводов, которая в конечном счете привела к столь блистательным результатам.

В этом отношении страницы книги, посвященные дешифровке клинописи, оставляют у читателя более яркое и целостное впечатление, чем раздел о письме древнего Египта. Излагаемая Цереном классификация египетского письма, очевидно, нуждается в некоторых уточнениях и во всяком случае в дополнительных пояснениях.

Итак, Церен умеет заинтересовать своим материалом. Он пишет историю науки на одном из очень важных и интересных участков ее многогранной деятельности. А наука — это и люди науки. Церен это хорошо понимает. В его повествовании биографии ученых и их достижения, двигавшие науку вперед, органически сплетаются. Перед глазами читателей проходит длинная галерея портретов. Начинается она с биографий людей, которые никогда не бывали на Ближнем Востоке, но которых тем не менее с полным правом можно назвать прямыми родоначальниками целой плеяды последующих исследователей этой территории, наиболее богатой на земном шаре памятниками глубокой древности.

Действительно, если бы Винкельман и Цоэга не внесли своих коррективов в существовавшие до них представления о давно канувших в Лету эпохах, в самое восприятие и понимание этих эпох, если бы Вильям Джоунз и Шлегель не углубились в изучение санскрита, огромный интерес последующих поколений ученых к истории и памятникам великих древних цивилизаций не имел бы под собою достаточно твердой и глубокой почвы.