Библейские мотивы в русской поэзии (Сборник)

Любил я тихий свет лампады золотой,
Благоговейное вокруг нее молчанье,
И, тайного исполнен ожиданья,
Как часто я, откинув полог свой,
Не спал, на мягкий пух облокотясь
рукою,
И думал: в эту ночь хранитель-ангел мой
Прийдет ли в тишине беседовать
со мною?..
И мнилось мне: на ложе, близ меня,
В сияньи трепетном лампадного огня,
В бледно-серебряном сидел он одеянье…
И тихо шепотом я поверял ему
И мысли, детскому доступные уму,
И сердцу детскому доступные желанья.
Мне сладок был покой в его лучах;
Я весь проникнут был божественною
силой.
С улыбкою на пламенных устах,
Задумчиво внимал мне светлокрылый;
Но очи кроткие его глядели вдаль —
Они грядущее в душе моей читали,
И отражалась в них какая-то печаль…
И ангел говорил: «Дитя, тебя мне жаль!
Дитя, поймешь ли ты слова моей печали?»
Душой младенческой я их не понимал,
Края одежд его ловил и целовал,
И слезы радости в очах моих сверкали.

Светлое Воскресение Для детского журнала

Весть, что люди стали мучить Бога,
К нам на север принесли грачи… —
Потемнели хвойные трущобы,
Тихие заплакали ключи…
На буграх каменья – обнажили
Лысины, прикрытые в мороз,
И на камни стали капать слезы
Злой зимой ощипанных берез.

И другие вести, горше первой,

Принесли скворцы в лесную глушь:
На кресте распятый, всех прощая,
Умер – Бог, Спаситель наших душ.
От таких вестей сгустились тучи,
Воздух бурным зашумел дождем…
Поднялись, – морями стали реки…
И в горах пронесся первый гром.

Третья весть была необычайна:

Бог воскрес, и смерть побеждена!
Эту весть победную примчала
Богом воскресенная весна… —
И кругом луга зазеленели,
И теплом дохнула грудь земли,
И, внимая трелям соловьиным,
Ландыши и розы расцвели.

Афанасий Афанасьевич Фет 1820–1892

«Когда кичливый ум, измученный борьбою…»

Когда кичливый ум, измученный борьбою
С наукой вечною, забывшись, тихо спит,
И сердце бедное одно с самим собою,
Когда извне его ничто не тяготит,

Когда, безумное, но чувствами всесильно,

Оно проведает свой собственный позор,
Бестрепетностию проникнется могильной
И глухо изречет свой страшный приговор:

Страдать, весь век страдать бесцельно,

безвозмездно,
Стараться пустоту наполнить – и взирать,
Как с каждой новою попыткой глубже
бездна,
Опять безумствовать, стремиться
и страдать, —

О, как мне хочется склонить тогда колени,

Как сына блудного влечет опять к Отцу! —
Я верю вновь во все, – и с шепотом
моленья
Слеза горячая струится по лицу.

«Ночь тиха. По тверди зыбкой…»